Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Сложно сказать, как вопрос о допросе потенциального подозреваемого в качестве свидетеля решается в российском праве. Некоторые авторы полагают (вполне справедливо), что подобные протоколы допроса не могут быть использованы в суде в силу изменения процессуального статуса лица [264] См.: Практика применения УПК РФ. С. 365. , однако другие не делают из статьи 276 УПК таких же выводов [265] См.: Комментарий к УПК РФ / под ред. Д.Н. Козака и Е.Б. Мизулиной. М. : Юрист, 2002. С. 504—505. . В любом случае было бы полезно описать, можно ли использовать в суде показания, данные подсудимым ранее на следствии в качестве свидетеля. Пример украинского дела «Lutsenko» свидетельствует о том, что такие доказательства как минимум должны быть использованы «осторожно». Возможно, судам в таких случаях следует проверять, насколько добросовестно действовал следователь. Если данное лицо изначально можно было разумно воспринимать как потенциального подозреваемого, его допрос должен производиться с участием адвоката и с разъяснением права на молчание.

Помимо права не свидетельствовать против самого себя правовые системы многих европейских стран признают право не свидетельствовать против своих близких. Например, статья 72 австрийского уголовного кодекса разрешает не свидетельствовать в отношении своих близких и, более того, включает в понятие «близкие» и сожителей, а не только зарегистрированных супругов (постановление по делу «Asch v. Austria» от 26 апреля 1991 года). С одной стороны, Европейский суд признает, что такой иммунитет от допроса имеет право на существование (см., например, дело «Unterpertinger v. Austria» от 24 ноября 1986 года). С другой стороны, Суд пока еще не сталкивался с делами, в которых заявитель жаловался на то, что его родственников или близких заставили давать показания. Сами же родственники, которых могли заставить давать показания, не могут жаловаться на нарушение их прав, так как статья 6 защищает права только обвиняемого, но не свидетелей.

Надо отметить, что у обвиняемого есть выбор — сохранять молчание или говорить. Право не свидетельствовать против себя не мешает стороне обвинения использовать ту информацию, которую обвиняемый сообщил добровольно, например комментируя показания свидетеля или задавая вопросы эксперту. Как справедливо полагают некоторые авторы, такая информация может рассматриваться как «показания» обвиняемого [266] См.: Практика применения УПК РФ. С. 260. .

Обязанность разъяснить право на молчание

Помимо права не свидетельствовать против себя некоторые правовые системы гарантируют право обвиняемого знать, что он может сохранять молчание. Эти два правомочия, при всей их похожести, являются самостоятельными гарантиями, и нарушение их может иметь различные правовые последствия для субъекта уголовного преследования. В российском УПК содержится норма о том, что подозреваемому должно быть разъяснено его право иметь адвоката и сохранять молчание. Такая же норма имеется и в отношении подозреваемого (см. статьи 46 и 47 УПК РФ). Показания, данные в отсутствие защитника и не подтвержденные в суде, подлежат безусловному исключению согласно статье 75, ч. 2, п. 1. Показания, данные без разъяснения подозреваемому или обвиняемому их права сохранять молчание, как следует из статьи 276, ч. 1, п. 3, также являются недопустимыми.

В практике Европейского суда нарушение обязанности государства разъяснить право на молчание долго не признавалось самостоятельным правом и, если право на молчание не было нарушено, само по себе неразъяснение этого права не считалось нарушением статьи 6. Ниже, в разделе, посвященном участию адвоката в допросе подозреваемого, будет показано, что подходы Суда в этой сфере меняются и разъяснение права может приобрести самостоятельную ценность наряду с самим процессуальным правом на молчание.

В данном разделе будут проанализированы некоторые типы доказательств, которые могут рассматриваться в практике Суда как несправедливо полученные. В первую очередь к ним относятся доказательства, полученные от самого обвиняемого путем преодоления его воли не давать показаний. Кроме того, здесь также подлежит обсуждению, в какой степени доказательства, полученные из иных источников, можно рассматривать как недопустимые с точки зрения Конвенции.

Статья 15 Конвенции ООН против пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство человека обращения [267] Утверждена Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1984 года (резолюция 39/46). гласит: «Каждое Государство — участник Конвенции — должно гарантировать, что никакие показания, полученные в результате пытки, не должны использоваться как доказательства в любых процедурах, кроме процедур, направленных против лица, обвиняемого в причинении пытки, в качестве доказательства того, что соответствующие показания были даны» [268] См.: http://www2.ohchr.org/english/law/cat.htm . .

Как видно из текста этой статьи, доказательство, полученное под пыткой, в любом случае недопустимо, от кого бы оно ни исходило — от самого подозреваемого или от свидетеля [269] Интересно, что, хотя доказательства, полученные под пыткой, не могут использоваться для доказывания вины подсудимого, в практике некоторых стран не исключена возможность их использования в других процедурах — например, когда решается вопрос о высылке заявителя из страны, или его помещении под стражу, или когда судья решает, следует ли давать ордер на обыск (см.: Grief N. The exclusion of foreign torture evidence: a qualified victory for the rule of law // European Human Rights Law Review. 2006. N 2. Р. 200 et seq., со ссылкой на мнение судьи Лорда Бинхама в деле «A. v Secretary of State for the Home Department» (No. 2), 2005. В этом же деле другой судья, Лорд Николс, остроумно заметил, что если в результате пытки полиция узнает о месте, где заложена бомба, то будет глупо ее не обезвредить, даже при том, что это знание получено в результате применения незаконных методов. Иначе говоря, следует различать использование информации, полученной под пыткой в уголовной процедуре при доказывании виновности, и использование этой информации в других контекстах (см. полный текст решения: http://www . publications.parliament.uk/pa/ld200506/ldjudgmt/jd051208/aand-1.htm). Впрочем, эти правила не применяются в контексте уголовного процесса, в котором всякое использование доказательств, полученных в результате пытки (даже пытки в другом государстве), является совершенно неприемлемым. . Более того, текст статьи предполагает, что такие доказательства будут недопустимы в любом случае, независимо от того, заявляет ли подсудимый требование об их исключении, — Конвенция требует исключить их в любом случае. Это правило получило развитие в практике различных квазисудебных органов ООН, таких как Комитет по правам человека и Комитет против пыток ООН.