Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

В этом деле допустимость первоначальных показаний заявителя также рассматривалась в процедуре voir dire [275] Процедура предварительного рассмотрения вопроса о допустимости доказательств и иных процессуальных вопросов, которая ведется без участия присяжных. с участием адвоката. Однако это не было признано достаточным в Европейском суде, чтобы оценить показания подозреваемого, полученные без адвоката, как допустимые. Более того, ЕСПЧ отдельно заметил что, ввиду оказанного на заявителя давления и срока, на который ему было отказано в доступе к адвокату, не так уж важно, насколько было обоснованным в принципе примененное ограничение. Никакие соображения общественного блага не могут оправдать получение такого рода доказательств.

Из дела «Magee» нельзя заключить, признал ли бы Суд нарушением саму интенсивность допросов и атмосферу, в которой они проходили. Суд отдельно отметил в этом деле, что присутствие адвоката могло бы сбалансировать ситуацию и дать заявителю силы противостоять оказанному на него давлению.

В большинстве ранее рассмотренных Судом дел речь шла о применении пытки к самому обвиняемому, с тем чтобы получить от него самого признательные показания и использовать их потом в процессе. Однако иногда пытка применяется и к сообвиняемым (которые по каким-то причинам не жалуются в Суд или не могут пожаловаться) или даже к свидетелям с целью получить от них показания, изобличающие обвиняемого. Как показывает дело «Lutsenko v. Ukraine» (постановление от 18 декабря 2008 года), несправедливо добытые доказательства, полученные от третьих лиц, также подлежат исключению. Доказательство необязательно должно исходить от заявителя и служить «признанием вины», чтобы быть дефектным, — любое показание, выбитое силой (даже не свидетельствующее о виновности лица, дающего такие показания), должно считаться недопустимым.

В деле «Jalloh v. Germany» (постановление Большой палаты от 11 июля 2006 года) полиция наблюдала за предполагаемым наркоторговцем. Во время наблюдения полицейские установили, что он хранил наркотики, предназначенные для продажи, за щекой, однако во время ареста ему удалось проглотить капсулу с наркотиком. На нем самом или в его одежде наркотиков обнаружено не было. Тогда прокурор приказал применить рвотное средство к задержанному, чтобы извлечь из него проглоченную капсулу. Задержанного отвели к доктору, который ввел ему рвотное через носоглотку; при этом четверо полицейских держали заявителя, так как он сопротивлялся. В результате его вырвало, капсула вышла наружу. В ней было обнаружен кокаин. Эта капсула стала основной уликой обвинения.

Европейский суд, исследуя эту ситуацию, обратился в том числе к практике Верховного суда Соединенных Штатов. В деле «Rochin v. California» американский суд в похожих обстоятельствах заметил, что доказательства были добыты с таким грубым вмешательством в личную сферу (privacy) обвиняемого, что являются недопустимыми. Верховный суд сравнил подобную операцию с пыткой: при пытке полицейские пытаются, фигурально выражаясь, «вытащить» признательные показания из обвиняемого, в то время как здесь улика достается в прямом смысле из его желудка. Такого рода улика может быть расценена «признанием, полученным под давлением», и ее использование в процессе противоречит Конституции.

Этот подход был уточнен в деле «State of Ohio v. Dario Williams», в котором Апелляционный суд Огайо решил, что промывание желудка наркодилера, проглотившего кокаин, не является чрезмерным вмешательством в его личную сферу и полученные в результате такого промывания доказательства являются допустимыми. Американский суд сравнил рассматриваемую ситуацию не с делом «Rochin», а с другим, более поздним делом, в котором речь шла о взятии образцов крови на анализ у подозреваемого. Американский суд отметил, что Конституция США не содержит абсолютного запрета на вторжение в личную неприкосновенность подозреваемого — запрет скорее касается неоправданного вторжения, или вторжения в грубой форме, а не вторжения вообще. Принудительное изъятие образцов крови (для анализа содержания алкоголя в крови, например) является вполне допустимой мерой, с помощью которой можно получать доказательства. В этом деле американские суды установили несколько критериев допустимости подобных доказательств: 1) полиция, решаясь на такую процедуру, должна иметь серьезные основания подозревать, что она обнаружит искомое; 2) полиция должна либо получить судебную санкцию, либо действовать в условиях срочности, когда невозможно получить такую санкцию; 3) способ получения улики должен быть разумным, и исполнена операция должна быть тоже разумно.

Опираясь на эти критерии, американский суд решил, что промывание желудка было допустимым способом получения улик. Подсудимого арестовали в момент, когда, судя по его поведению и внешним признакам, он участвовал в продаже наркотиков. Его собственная жизнь оказалась под угрозой в результате того, что он проглотил часть наркотиков, предназначенных для продажи. Это было единственным способом добыть уличающее его вещественное доказательство, ждать было нельзя, и не было возможности успеть получить судебную санкцию. Наконец, «извлечение» улики проходило по правилам медицины, в госпитале и под руководством доктора. Эти факты позволили американскому суду найти различие с делом «Rochin» и признать такое способ получения доказательств допустимым.

Вернемся к делу «Jalloh», которое было рассмотрено Европейским судом. Суд исследовал практику различных европейских стран, связанную с применением к подозреваемым в таких ситуациях рвотных средств. Официально подобная практика существовала только в четырех странах (Люксембург, Норвегия, Германия и Македония). В большинстве стран (в числе которых была упомянута и Россия) подобные методы официально не признавались либо не применялись на практике.

Европейский суд первым делом оценил произошедшее с заявителем с точки зрения статьи 3 Конвенции. Суд пришел к выводу, что подобная практика потенциально опасна для здоровья, операция была проведена без достаточного предварительного обследования подозреваемого, с применением насилия и была достаточно болезненна. Кроме того, подозреваемого вырвало в присутствии полицейских, что было унизительно. Суд пришел к выводу, что подобное обращение противоречило статье 3 Конвенции, запрещающей бесчеловечное и унижающее достоинство обращение [276] Суд не стал квалифицировать это обращение с обвиняемым как «пытку» (наиболее жестокий вид «дурного обращения» по статье 3). .