Коллектив авторов - Право и экономическое развитие: проблемы государственного регулирования экономики

По справедливому мнению В.А. Юсупова, административное принуждение, базирующееся на нормах административного права, которые регламентируют административную ответственность, характеризуется двумя главными признаками. Первый признак состоит в том, что административное принуждение носит характер государственно-властного влияния на правонарушителя, имеющего своей целью: а) восстановить нарушенный правопорядок; б) предупредить возможность совершения правонарушителем более опасного правонарушения; в) в определенной мере покарать его. Второй признак – персонификация административного правонарушения. Он состоит в том, что государственному принудительному воздействию должны подвергаться виновные лица, совершившие административное правонарушение [628].

Таким образом, компенсация юридическому лицу суммы уплаченного им административного штрафа посредством взыскания ее в качестве убытков с директора выхолащивает основную цель государственного принуждения – покарать виновное в правонарушении лицо. При этом если в процессе производства по делу об административном правонарушении не была установлена вина должностного лица, то, по сути, бремя установления его вины за административное правонарушение берет на себя истец по гражданскому делу.

Как отмечалось ранее, подходы к вине лица, совершившего гражданское и административное правонарушение, различны. В соответствии с п.1 ст.53.1 ГК РФ лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени (п.3 ст.53 ГК РФ), обязано возместить по требованию юридического лица, его учредителей (участников), выступающих в интересах юридического лица, убытки, причиненные по его вине юридическому лицу. Такое лицо несет ответственность, если будет доказано, что при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в т. ч. если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску. Ответственность, предусмотренную п.1 ст.53.1 ГК РФ, несут также члены коллегиальных органов юридического лица, за исключением тех из них, кто голосовал против решения, которое повлекло причинение юридическому лицу убытков, или, действуя добросовестно, не принимал участия в голосовании (п.2 ст.53.1 ГК РФ).

П.15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» разъясняется, что в соответствии с ч.3 ст.2.1 КоАП РФ в случае совершения юридическим лицом административного правонарушения и выявления конкретных должностных лиц, по вине которых оно было совершено (ст.2.4 КоАП РФ), допускается привлечение к административной ответственности по одной и той же норме как юридического лица, так и указанных должностных лиц.

При определении степени ответственности должностного лица за совершение административного правонарушения, которое явилось результатом выполнения решения коллегиального органа юридического лица, необходимо выяснять, предпринимались ли должностным лицом меры с целью обратить внимание коллегиального органа либо администрации на невозможность исполнения данного решения в связи с тем, что это может привести к совершению административного правонарушения.

Поскольку КоАП РФ не предусматривает в указанном случае каких-либо ограничений при назначении административного наказания, судья вправе применить к юридическому и должностному лицу любую меру наказания в пределах санкции соответствующей статьи, в т. ч. и максимальную, учитывая при этом смягчающие, отягчающие и иные обстоятельства, влияющие на степень ответственности каждого из этих лиц [629].

Соответственно, при установлении вины для привлечения к гражданско-правовой ответственности должностного лица применяются такие категории как «недобросовестность» или «неразумность». Когда мы говорим об административной ответственности, то принимаем во внимание две формы вины – умысел или неосторожность. В этом случае даже при неосторожной форме вины должностного лица, предвидевшего возможность наступления вредных последствий своего действия (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывавшее на предотвращение таких последствий либо не предвидевшее возможности наступления таких последствий, хотя было обязано и могло предвидеть, и данный факт не был доказан в процессе производства по делу об административном правонарушении, сложно предположить, что должностное лицо при этом действовало недобросовестно или неразумно.

Справедливости ради необходимо отметить, что до принятия Постановления № 62 суды отказывали во взыскании в качестве убытка штрафов. Суды указывали, что административный штраф как мера административного наказания является денежным взысканием. Штраф представляет собой административное наказание имущественного характера и, в отличие от гражданско-правового понятия убытков, не выполняет компенсационной функции. Убытки же по своей природе представляют собой реальный ущерб либо упущенную выгоду и подлежат обязательному доказыванию в силу ст.65 Арбитражного процессуального кодекса РФ. Кроме того, в соответствии с ч.3 ст.2 Гражданского кодекса РФ к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в т. ч. к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством [630].

Цель данной статьи состояла в том, чтобы продемонстрировать правовые проблемы, лежащие на границе административно-правовых и гражданско-правовых отношений. Следует констатировать, что в гражданском праве накоплен огромный опыт регулирования отношений между равностоящими субъектами; его модели обладают несомненным потенциалом и в сфере государственного управления. Вместе с тем внедрение таких моделей в правовой механизм регулирования отношений власти-подчинения не должно приводить к умалению собственных функций административного права.

Сформулированная арбитражными судами практика толкования и применения норм Закона о защите конкуренции, развитие рыночных отношений и кризисные явления в экономике показали, что общие положения антимонопольного законодательства, а также ряд иных правовых конструкций нуждаются в совершенствовании с новых позиций, отсутствие которых не может быть восполнено судебным толкованием. Многообразные экономические правонарушения, нередко совершающиеся под формальным прикрытием различных гражданско-правовых конструкций, выявили различные недостатки классических цивилистических институтов и категорий, в частности, таких, как осуществление и защита гражданских прав, недействительность сделок, публичный интерес, неопределенный круг лиц, свобода договора и другие, что обусловливает необходимость не только совершенствования законодательства, но и упорядочивания осмысления его действия и применения. Нарушение единства правоприменения сопряжено с дестабилизацией экономических отношений, причинением вреда правам и законным интересам субъектов предпринимательской деятельности и других участников гражданского оборота. Реализация общеправовых принципов равенства всех перед законом и судом, верховенство закона, воплощение основных начал гражданского законодательства, идей предсказуемости и справедливости правосудия возможно лишь при условии обеспечения единства правоприменения.