Алексей Ракитин - Все грехи мира. Книга III

Ну что тут скажешь? Серьёзная аргументация чувствуется в словах полицейского!

На следующий день показания давал тюремный конвоир Хоппс (Hoppes), под надзором которого Уилсон находился с первого дня пребывания под стражей. Хоппс наконец-то подтвердил то, что обвиняемые в первые дни заключения признавался в совершении убийства. Ну ещё бы он это не подтвердил! – окружная тюрьме находилась в ведении службы шерифа, так что зарплата свидетеля напрямую зависела от того, насколько уверенно тот поддержит «генеральную линию партии». Хоппс был обстоятельно допрошен о поведении Джеймса Уилсона в тюрьме, в т.ч. и о симуляции им буйного помешательства. Рассказ свидетеля оказался настолько ярок и живописен, что судья постановил изъять из стенограммы суда этот фрагмент его показаний, дабы не травмировать впечатлительных читателей, которым, возможно, довелось бы этот документ прочесть.

Тут нельзя не отметить того, что Уилсон судом был признан вменяемым, да и сам обвиняемый не пытался настаивать на собственном душевном заболевании. То есть дурацкая история с симуляцией помешательства, о которой в суде рассказал обвинитель, объективно Джеймсу только навредила.

Вся вещественная сторона обвинения строилась на найденном в палатке, установленной в саду дома Уилсонов, полотенце с розовыми разводами. Кроме того, в ходе суда всплыли некие штаны со следами крови. Штаны являлись очень странной уликой, появившейся буквально по щелчку пальцев. Совершенно непонятно, почему никто никогда не упоминал о штанах ранее, в т.ч. и во время допросов обвиняемого летом 1911 г. Может быть, потому, что тогда этой улики не существовало? Вопрос, впрочем, риторический, ответа не требующий. Даже если считать, что эти находки как-то связаны с убийством четы Кобл – что само по себе было отнюдь не очевидно и требовало отдельного доказательства! – то вина Джеймса Уилсона из факта обнаружения этих предметов отнюдь не следовала. Здраво рассуждая, следовало признать вероятным то, что в палатке действительно мог находиться убийца и это мог быть вовсе не Уилсон, отправившийся в ночь с 10 на 11 июля ночевать в дом [жена его, напомним, в ту и последующую ночь находилась в больнице с дочерью].

Окончательно процесс запутали постоянные отсылки обвинения к т.н. «делу Мартина Квалшога (Martin Kvalshaug)», сенсационному убийству и последующему судебному процессу, потрясшими штат Вашингтон в 1909 г. и в последующие годы. История эта с точки зрения детективного сюжета весьма тривиальна, но любопытна той юридической казуистикой, которая постепенно вокруг него оформилась.

Мартин Квалшог вечером 14 мая 1909 г. был убит 5-ю выстрелами из пистолета, пули поразили его в грудь, шею, подбородок, в правый глаз. Подозрения стразу же пали на жену убитого и её любовника некоего Чарльза Ньюкомба (Charles Newcomb), об отношениях между которыми знали многие друзья и родственники убитого. За несколько часов до убийства вся троица повстречалась на танцевальном вечере, жена Квалшога откровенно флиртовала с Ньюкомбом и игнорировала мужа. В конце концов Мартин был вынужден увести суженую из клуба, а Чарльз Ньюкомб отправился за ними следом.

Далее началось самое интересное. Жена Квалшога, точнее, уже вдова, была задержана сразу после совершения преступления, смерть мужа она объяснила тем, что на дорожку к трамвайной остановке, по которой они шли, упали куски расположенной рядом скалы. Абсурдность этого утверждения была изначально очевидна всем – скалы не стреляют из пистолета, да и обломков скалы на тропинке не было. Чарльз Ньюкомб рассказал о том, что Мартин Квалшог был расстрелян женой после непродолжительной перепалки, после прекращения стрельбы, благоверная подошла к трупу, подняла с земли камень и несколько раз ударила по голове неподвижное тело. Ньюкомб утверждал, что был шокирован произошедшей на его глазах трагедией, также он настаивал на том, что не знал о наличии у женщины пистолета. Свидетель признавал существование интимных отношений между ним и миссис Квалшог и даже подтверждал, будто она предлагала ему убить её мужа, но при этом настаивал на том, что убийства не совершал и не имел такого намерения вообще.

Как несложно догадаться, скоро всё перевернулась. Вдова Квалшога сообщила, будто бы к ней «вернулась память» и она точно помнит, что шла на расстоянии около 200 футов позади своего мужа. В какой-то момент, когда Мартин и Чарльз скрылись за поворотом, послышались звуки выстрелов, а когда женщина приблизилась, то увидела бездыханному тело любимого супруга.

В общем-то, ситуация, как видим, довольно прозрачна. Те, кто читал мой очерк, посвященный Этель Тодд 12 12 Речь идёт об очерке Алексея Ракитина «1907 год. Необычная история Этель Тодд или Что такое криминальная инсценировка», опубликованном в книге II «Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий». Книга вышла в июне 2021 г. на книгоиздательской платформе «ридеро» , наверняка в этом месте проведут вполне очевидные параллели. А именно – жена использует простодушного любовника, дабы избавиться от постылого мужа. Причём любовник заведомо ниже по своему социальному статусу, что облегчает манипулирование им [в случае Этель Тодд любовник являлся обычным складским рабочим, арендовавшим жильё, а в случае Квалшог любовником стал молодой мужчина, объезжавший на телеге жилые кварталы для сбора белья для стирки в прачечной]. Отличие истории Этель Тодд от «дела Квалшог» заключается лишь в том, что Этель поступила с исключительным коварством, можно даже сказать, беспримерным – она сначала убила мужа с помощью любовника, а потом устроила разоблачение любовника ею же нанятым частным детективом. В результате чего Этель Тодд не просто вышла сухой из воды, но и заслужила вдобавок славу преданной жены и ореол мученицы, несправедливо страдавшей от людской молвы.

Вернёмся, впрочем, к истории Мартина Квалшога. Рассказ его вдовы, которая якобы что-то там забывала, а потом вспоминала, правоохранители восприняли совершенно некритично. Вдова быстро получила статус свидетеля, а Чарльз Ньюкомб стал жестоким и коварным убийцей. Бедолага воистину попал, как петух в ощип, в выдвинутые обвинения не поверил никто, из знавших этого человека. Даже жена Ньюкомба, которая имела все основания гневаться на него за измену, выступила в защиту Чарльза и всячески помогала ему во время суда.

Тем не менее, история эта закончилась для Чарльза нехорошо. Он был приговорён к смертной казни, которую в конце лета 1913 г. – то есть уже после описываемых в этой главе событий – ему милостиво заменили на пожизненное заключение.

Понятно, что между «делом Мартина Квалшога» и обвинением Джеймса Уилсона в двойном убийстве просматривается ясная аналогия. Вдова Квалшога, подобно Джеймсу Уилсону, оказавшись в роли подозреваемой в убийстве, заявила о «потере памяти» на время совершения убийства, после чего память к ней «вернулась», да так удачно, что её показания позволили отправить на виселицу другого человека! Как известно, американское право, подобно английскому, прецедентно, то есть стороны во время процесса имеют право ссылаться на решения или рассуждения судей по иным делам, имеющим формальное сходство с рассматриваемым. Защита Уилсона совершенно справедливо указывала на то, что вдова Квалшога рассматривалась судом как компетентный свидетель, несмотря на то, что общая симптоматика её расстройства отчётливо напоминала наблюдавшуюся у Уилсона. Адвокаты задавались обоснованным вопросом: почему в одном случае суд принимал на веру утверждения «терявшего память» участника процесса (миссис Квалшог), а в другом – подобным показаниям не верил и считал, что участник процесса (Джеймс Уилсон) осознанно запутывает суд?