Константин Старостенко - Конституционно-политическое многообразие

Есть возможность и основание утверждать, что особенностью генезиса многопартийности в России был запрет на деятельность любых независимых от власти политических организаций, а также полное отсутствие каких бы то ни было представительных органов гражданского общества. Политические организации могли быть только нелегальными, поэтому их возникновение и развитие было возможно в той части политического спектра, которая отличалась безусловной оппозиционностью к власти. Именно поэтому в становящейся российской многопартийной системе была особенно ярко выражена гегемония социалистического движения.

Первой российской политической организацией ученые считают социалистическую по своим идейным установкам «Народную волю» (1870–1880 гг.), обладавшую четкой политической программой и относительно развитой организационной структурой и претендовавшую на представительство политических интересов определенной социальной группы – крестьянства. Ее скорое исчезновение с политической арены было обусловлено как внешними (полицейские репрессии), так и внутренними причинами, заключавшимися в утопичности ставки на крестьянство – класс, по своей природе далекий от политики и в тот период неспособный осознанно защищать свои интересы на государственном уровне.

В 90‑е гг. XIX в. образование политических организаций социалистической ориентации в России превратилось в устойчивую тенденцию. Образовались Российская социал-демократическая рабочая партия (1898–1903 гг.), Партия социалистов-революционеров (1901–1906 гг.), а также ряд социалистических партий в национальных губерниях Российской империи (Дашнакцутюн в Армении, Белорусская социалистическая громада и др.).

Появление партий левого фланга дало толчок аналогичным процессам в центре политического спектра – возникли либеральные партии «Союз освобождения» и «Союз земцев-конституционалистов», на основе которых позже была создана партия кадетов. Наконец, первая российская революция, одним из главных достижений которой стали введение в России ряда гражданских свобод и созыв законодательной Государственной Думы (Манифест от 17 октября 1905 г.), положила начало появлению лояльных по отношению к правящему политическому режиму организаций как монархической, так и либерально-консервативной ориентации. Тем самым организационное оформление политического спектра России, а вместе с ним и становление многопартийной системы, в начале XX в. было завершено. [225]

К сожалению, российская многопартийность в том виде, в каком она сложилась в тот период, не могла противопоставить «индивидуализму рынка» подлинную социальность общественного процесса, так как народу было чуждо научно-практическое мышление из-за тотальной безграмотности, неумелой политики государства. Все эти и другие причины можно отнести к объективным факторам, определившим структуру многопартийности: 1) наличие сильного и организованного левого фланга, настроенного непримиримо по отношению не только к самодержавию, но и к «центру», т. е. либералам; 2) многочисленность, но крайняя организационная аморфность правого фланга; 3) быстрый рост либерального «центра», правая часть которого открыто тяготела к соглашению с властями, а левая – пыталась балансировать между крайне левыми и властью. Все это позволило в октябре 1917 г. наиболее подготовленной большевистской партии в союзе с левыми эсерами насильственным путем захватить высшую власть, а к середине 1918 г. – установить в стране однопартийную диктатуру. В ходе Гражданской войны конкуренты и противники большевиков были устранены с политической арены, в стране воцарилась однопартийность.

Вопрос о политических приоритетах и участии граждан в политике имеет глубокую интеллектуальную традицию. И хотя однозначного ответа не может быть, тем не менее, с нашей точки зрения, в постсоветской России становлению многопартийности способствовали избирательные кампании 1989–1990 гг. Несмотря на то, что более детальные требования, предполагающие демократизацию и реформирование общественной системы присутствовали опосредованно, да и то преимущественно лишь в интеллигентской среде, избирателей вполне устраивал лозунг: «За Ельцина – против КПСС» [226]. Лидеры демократического движения, многие из которых вскоре создали собственные партии, воспринимались избирателями в качестве сторонников Ельцина и его курса, ведущих борьбу с руководством КПСС. Однако после провала путча, организованного в августе 1991 г. группой партийных и государственных деятелей, объединившихся в рамках так называемого Государственного комитета по чрезвычайному положению, власть в стране практически оказалась в руках Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Ельцина и его окружения из «Демократической России».

Относительно августовских событий 1991 г. существуют разные, во многом полярные точки зрения. Безусловно, эти события сыграли важную роль в окончательном распаде советской системы. Вместе с тем их воздействие на процесс партийного строительства оказалось в значительной мере негативным. Окружение Ельцина в одночасье превратилось в государственную элиту высшего ранга. Для такого превращения им не понадобилась победа на выборах. По существу был сохранен прежний состав Верховного Совета, избранный не только в принципиально иной политической обстановке, но и в рамках иной государственной системы. Многопартийность оказалась, таким образом, жертвой политической конъюнктуры.

Тем более сам Б. Н. Ельцин, не желая попасть в зависимость от каких бы то ни было партий (в том числе «Демократической России»), одним из своих первых указов запретил любую политическую деятельность в учреждениях и на предприятиях. Тем самым было пресечено зарождавшееся в трудовых коллективах под знаменем «Демократической России» единение тех, кто готов был поддержать новые партии. Между тем партийные ячейки КПСС, действовавшие по месту жительства, остались, что существенно облегчило последующее возрождение коммунистических сил, прежде всего КПРФ.

Правовому возрождению многопартийности в России способствовало «Положение о выборах в Государственную Думу» [227]в соответствии с Указом Президента, подписанное менее чем за полтора месяца до их проведения. Для прохождения в Думу был установлен 5 %-й порог (ст. 38). «По спискам» политические партии получали лишь половину мест; другая половина мест распределялась в одномандатных округах по мажоритарной системе. На мажоритарных выборах могли баллотироваться не только представители партий (кстати, без указания партийной принадлежности), но и так называемые «независимые кандидаты» (ст. 3).

Результаты проведенных выборов в целом не удовлетворили существующие власти. Партия «Выбор России», руководимая Е. Гайдаром, получила 15,5 % голосов по списочной квоте, и вместе с одномандатниками гайдаровцы контролировали в Государственной Думе около 23 % депутатских мест. «Партия российского единства и согласия», возглавляемая С. Шахраем, получилапо списку около 6,73 % голосов. Только 7,86 % голосов получил основанный накануне выборов блок Явлинский – Болдырев – Лукин («Яблоко»). Оппозиционные партии получили: КПРФ, возглавляемая А. А. Зюгановым, – 12,4 %; Аграрная партия России – 7,99 %. Главной неожиданностью выборов стал успех ЛДПР, руководимой В. Ф. Жириновским, успех, который не смогла предсказать ни одна социологическая служба, – 22,92 %. Набрали необходимое число голосов независимые депутаты, создавшие блок «Новая региональная политика» – 15 % голосов избирателей; блок «Женщины России» – 8,13 %. [228]