Константин Старостенко - Конституционно-политическое многообразие

Внимание вопросам многопартийности российские ученые фактически стали уделять, начиная с конца 80‑х гг. XX в., когда в ходе политических преобразований стали бурно появляться сначала неформальные организации, а затем и политические партии. Если в Советском Союзе работы по данному вопросу, в основном, сводились к критике дореволюционного периода, то теперь в газетах и научно-публицистических журналах печатались многочисленные статьи о деятельности разных неформальных организаций и движений, возникших в период реформ. [237]

Значительным стимулом к изучению сущности многопартийности и ее составляющих (партий) в политологическом аспекте послужила перестройка политической системы страны в 1985–1991 гг., а также последовавшая за ней постперестройка, т. е. радикальное изменение политической системы (с 1991 г. и по настоящее время).

В рамках реформирования политической системы Российской Федерации в этот период издаются справочники, научные статьи и монографии, посвященные становлению российской многопартийности. В них авторы не только характеризуют возникшие партии, но осмысливают причины кризиса однопартийной системы, а также необходимость перехода России к многопартийной системе. [238]На этой основе сформировалась научное направление, занимающееся проблемами становления многопартийности в Российской Федерации: В. И. Абрамов, Ю. К. Абрамов, А П. Бутенко, В. Я. Гельман, Т. Ю. Головин, В. Н. Голубев, С. Е. Заславский, Б. И. Коваль, Б. И. Краснов, А. Н. Кулик, С. В. Кургинян, Е. Н. Пашенцев, В. И. Тимошенко, Ю. А. Юдин и др. [239]

Существенным этапом в развитии теории многопартийности стало, с одной стороны, включение данной темы в обществоведческие дисциплины высших учебных заведений Российской Федерации; с другой – издание политической литературы, освещающей различные ее аспекты в России и за рубежом (М. А. Василик, К. С. Гаджиев, Ю. А Головин, Ю. В. Ирхин, М. Н. Марченко, А. С. Панарин, В. П. Пугачев, А. И. Соловьев и др. [240]).

Видимо, следует признать: рассматривая проблему многопартийности, ученые невольно ставят вопрос: а нужна ли она в современном государстве, если да, то чем это вызвано?

Нельзя не обратить внимание на то, что в конце 80‑х – начале 90‑х гг. XX в. центральной проблемой западной партеологии становится кризис института партий в либеральных демократиях Запада. Тематика конференций, семинаров, научных дискуссий включает следующие вопросы [241]:

– насколько политические партии жизнеспособны и адекватны современным демократиям?

– выполняют ли политические партии те функции, выполнение которых от них ожидается в стабильных и эффективных демократиях?

– помогают ли они реализовать желания и потребности граждан в политике правительства?

– способствуют ли они усилению политического участия граждан в жизни государства или же политические партии лишь нечто чуть большее, чем исчезающий анахронизм, реликт прошлого века политической жизни, ныне замещаемый другими механизмами связи между государством и обществом?

И хотя в центре внимания ученых находились партии стабильных демократий, эти вопросы адресовались также партиям, возникшим в «переходных» странах. В какой мере они релевантны демократическому политическому процессу? Характер этого направления исследований и ответ на поставленный нами вопрос дает вышедшая в 1987 г. коллективная монография «Когда партии приходят в упадок: появление альтернативных организаций» [242].

С точки зрения К. Лоусона и П. Меркеля, несмотря на то, что партии претендуют на центральную роль в демократическом политическом процессе, основу которого составляют представительная система власти и свободные выборы, в последние годы они повсеместно потеряли доверие и поддержку электората. Ведущие позиции в представительстве интересов они уступают альтернативным институтам политического участия – так называемым движениям одной проблемы (single-issue movements), которые формируются во всех странах, и группам интересов, статус которых уподобляется статусу партий. Кроме того, они все больше вытесняются из сферы принятия политических решений разросшейся в последние десятилетия государственной бюрократией, группами давления и неокорпоративистскими посредниками. Значительную часть таких функций партий, как политическая коммуникация между управляющими и управляемыми и формирование политической повестки дня для правительства, забирают массмедиа и информационные агентства. [243]

К негативным качествам многопартийности относят и то, что правящие партии все больше вторгаются в дела и функции государства, находя здесь новые источники привилегий и новые способы обеспечения своего выживания [244]. Быть исключенной из правящего круга означает для партии лишиться ресурсов и сойти с политической сцены, так как собственных средств, какими партии обладали ранее, у них больше нет. Стремление выжить заставляет укоренившиеся в политической системе партии объединяться в картель, в рамках которого они делят между собой ресурсы государства. Картель всячески препятствует доступу к этим ресурсам аутсайдеров и новых игроков, ограничивая свободу конкуренции на политическом рынке, в том числе и через законодательство, регламентирующее участие партий в выборах и распределение дотаций, а также обеспечивающее ему контроль над электронными СМИ и привилегированный доступ к ним [245].

Таким образом, по мнению автора, партии, возникшие как политический институт гражданского общества и предназначавшиеся для посредничества между ним и государством, становятся частью государства, у которого они черпают ресурсы для собственного выживания, и действуют как его агенты.

Об отношении граждан к партиям в Российской Федерации можно судить по результатам исследования, проведенного фондом «Общественное мнение» в 2000 г. Деятельность политических партий оценивалась большинством общества негативно: 55 % респондентов сочли, что партии «не приносят пользы» стране, и только 25 % высказали противоположное мнение [246]. Членами партий и общественно-политических организаций среди респондентов являются 0,7 % граждан, и только 0,3 % ведут в них активную работу [247]. В исследовании ВЦИОМ 2002 г. анкетируемым национальной выборки было предложено оценить роль различных акторов в жизни России. Политические партии респонденты поставили на предпоследнее, 19‑е место [248].

Не изменилась ситуация и сегодня. Так, в результате опроса, проведенного Аналитическим Центром Юрия Левады (Левада-Центр) 5–10 октября 2007 г., было выявлено, что более трети россиян (36 %) на сегодняшний день не испытывают симпатий ни к одной из политических сил, существующих в России. Опрос показал, что «коммунистам» симпатизируют 13 % россиян, «демократам» – 15 %, «партии власти» – 18 %, «другим центристским силам» – 1 %, «патриотам» – 3 %. При этом 28 % опрошенных уверены, что современной России необходима всего одна сильная правящая партия, 40 % убеждены, что в стране должно быть 2–3 большие партии, 9 % считают, что необходимо много относительно небольших партий. В том, что политические партии вообще не нужны, уверены 7 % респондентов. Затруднились с ответом 17 %. [249]