Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Объяснять свой выбор и доказательственное значение спорного дока положено будет тому субъекту, кто заявил данное доказательство к рассмотрению, кто ссылаться посмел на него в обоснование своих доводов. Если доказательство заявлено на предварительном следствии, по его итогам стороной обвинения, то пущай объясняются, соответственно, следак или терпила (потерпевшие иногда представляют доказательства от себя и по своей инициативе). Если доказательство, направленное против тебя, выложил на прилавок сообвиняемый, значит, это его и его защитника бремя – изложить оценку такой информации. Конечно, и от тебя могут потребовать комментарии по защитительным доказательствам. В ходе судебного следствия все такие вопросы адресуются обвинителю, и, в любом раскладе, его оценочные доводы должны быть изложены в прениях. Суд может инициировать те же выяснения у представителей сторон в процессе. Но вот тот суд, что представит доказательства в мотивировочной части своих же решений, – он от подобных объяснений фактически освобождён, не принуждаем за пределами как таковых текстовых мотивировок. То есть, отдельных разъяснений судьи не дают (чтоб жёны им также давали в постели).

А может быть ты не уверен в собственной объективности, решая об относимости? Прекрасно. Тогда в самый раз обратиться к защитнику, не хер ему балду гонять: пусть и он составит своё мнение. Когда же и посторонние мнения, доводы не способны повлиять на твою позицию, прекрати теребить свои убеждения, они состоялись – останься при своём мнении и придерживайся его. Семь раз отмерил – резать пора – свои выводы считай верными.

И, кроме того, курсант, ты же можешь не вымаливать разъяснений по относимости запросами, а двинуть им по мордам категоричной заявой, мол, данное доказательство является неотносимым. И при такой предъяве должны следовать разъяснения (доводы) от оппонентов, но те разъяснения уже будут иметь форму опровержения твоих доводов в порядке процессуальной обязанности опровергать. Этот путь мне более мил и симпатичен.

Возвратимся на миг к твоим доказательствам, то бишь доказательствам защиты. Будь то либо тобой вновь представленные либо уже имеющиеся в материалах дела – добытые другими, но полезные тебе доки. Выставляя такие доказательства на обсуждение ты должен для себя убедиться в их относимости к делу и быть готовым аргументировать относимость следаку или судье. С уже имеющимися при деле материалами несколько проще обходиться. Скорее всего, доказательства по ним будут задействованы «автоматически» по твоей воле, и вопрос относимости поднимется лишь при сомнениях второй стороны или суда. Тогда ты вынужден будешь обосновать относимость таковых. Но ежели речь идёт о новых сведениях, обоснование относимости требуется от лица защиты представить незамедлительно, на время представления доказательства. Надеяться на рассеяность мусоров в этом случае не станем. Хотя таких прямых обязанностей и нет, но следствие и суд в таких ситуациях желают опереться на положения статьи 234 (части 7, 8) УПК. Данные положения оговаривают возможность стороны защиты истребовать и представлять новые доказательства, в том числе через допрос свидетелей. Но ставиться условие, мать их за ногу: такие доказательства должны «иметь значение для дела», а свидетелям должно быть «что-либо известно по обстоятельствам». Кто бы спорил о правильности таких условий! Но эти установки изуродовали, особенно при распространении данных правил на практику предварительного расследования. Следуя им, ещё до непосредственного исследования доказательства от представляющего требуют раскрыть сущность и оценочное значение информации наперёд. Но такие предварительные оценки могут и не совпадать с действительной сутью сведений, – в этом ведь будет лишь субъективное, во многом предположительное мнение. Как, допустим, свидетель, не будучи посвящён в подробности дела и в предмет предстоящих выяснений, может соизмерять известные ему факты с этими обстоятельствами? Ответим: никак или кое-как. Так ведь и самому обвиняемому на ранних стадиях расследования не спешат все обстоятельства раскрывать. Тогда и у него проблемы будут в ориентировке по значимости его сиюминутных, текущих показаний. С другой же стороны, в нарушение состязательности, сторона обвинения не только не имеет того же бремени заранее обнародовать оценки по представляемым ею доказательствам, но ещё и самочинно, заведомо решает значимость, а значит и судьбу любых сведений, предлагаемых к рассмотрению защитой. В том числе свободно играя возможностью намеренных пресечений.

Идёт алкаш, качается, с опорой о стену.'.. А опьянённые властью мусора опору в нашем случае нашли в норме ст. 234 УПК и успешно через неё реализуют на практике свою предвзятость. Действительно так, в порядке предварительного ознакомления с доказательствами защиты сторона обвинения и суд тут же решаю вопрос относимости. Они наделили себя скромным правом давать им оценку относимости, отвергая как не относящиеся к делу всякие доказательства защиты не только при наличии признаков, но и измышляя таковые. Предрасположенность и заочное умаление значения доказательств защиты говорит о предубеждениях: доказательства защиты заранее считаются порочными, потому что они от защиты исходят. Одновременно сторона защиты поставлена в условия, что фактически должна каждый раз доказывать относимость, причём ещё до оглашения самих сведений. Прелестно.

Всякому давлению оправданным есть противодействие адекватное. Согласно третьему закону термодинамики Иси Ньютона: с милкой – ласково, а с плятями – по плятски. Используем приёмы мусоров. Прочь беспристрастность, мажемся предвзятостью, шплинцуемся «критическим отношением». В таком состоянии заранее считай все доказательства обвинения не относящимися к делу, изыскивая признаки этого. Нет явных и бесспорных признаков. Не меньжуйся – придумай их.

Допустим, если доказательства касаются события преступления, то вспоминаем, что каждое преступление – это последовательность действий, действий направленного посягательства, действий предшествующих или последующих, но крепенько связанных с криминалом. Преступность этих действий определяется характером, направленностью, умыслом, целями. Внутри доказательств эти действия, как правило, описываются сухо, без оценок. Общую их взаимосвязь и оценку выясняют уже стороны и суд. Разрывая действия между собой по описательской картинке обвинительных свидетельств, расточая связи промеж них, этим действиям возможно придать иные свойства и характеристики. Самые лакомые образцы для переоценки мы легко найдём в показаниях «вольных» свидетелей о заявлено преступных событиях. Граждане при повествованиях зачастую склонны драматизировать, эмоциональничать, живописать красочно, применяют свободный слог и сленгуют (особенно сапожники). Редкий следак способен осушить такую речь, рихтануть информацию из обывательщины в безусловно понятный формат. Да и боязнь искажений внештатных стесняет. А кроме того, мусора и не вправе применять редактирование. Им бы в случаях сомнений всяких ограничиться дополнительными разъяснениями от свидетеля, типа, «что вы этим хотели сказать, милок?». Какой там! А мы с тобой в тех потоках словоизлияний можем выискивать «неотносимости».