Григорий Яковлев - Спорные истины «школьной» литературы

По-другому комментировал эту строку Д. С. Лихачев («Заметки и наблюдения»: «В символике православия и католичества нет белых роз. Но это могли быть те бумажные розы, которыми украшали чело „Христа в темнице“ в народных церквах и часовнях». Лихачев рекомендовал обратиться к «Истории первоклассного ставропигиального Соловецкого монастыря» (СПб, 1899, с. 49), где имеется такое изображение Иисуса.

Анатолий Якобсон напомнил стихи Блока, где Иисус уже являлся в грозном 1905 году не в терновом венце, а в «цепях и розах»:

Это отнюдь не воинственный и революционизированный Христос, а «Агнец кроткий». Однако в поэме «Двенадцать» у него в руках флаг. Характерно, что красногвардейцы видят красный флаг, но в последней строфе, где звучит голос самого Блока, флаг наливается кровью, становясь кровавым флагом. По мнению М. Волошина, «кровавый флаг – это новый крест Христа, символ его теперешних распятий». В письме к Ю. Анненкову Блок выразился неопределенно: «Христос с флагом – это ведь – „и так и не так“». Сути дела это не меняет. Бандиты остаются и в поэме бандитами, а Сын Божий – Сыном Божьим.

Я предложил свое истолкование заключительной строфы поэмы. Журнал «Знамя» (2000, № 11) опубликовал иные трактовки. Вот некоторые из них:

«Белый венчик из роз» – мистическая белая роза (святая кровь) – таков завершительный образ «Двенадцати»: ключ к толкованию этой поэмы, более «религиозной», нежели «революционной». А еще точнее – религиозно-бунтарской, «по-блоковски соединившей в себе святость и святотатство, белое и красное» ( К. Азадовский ).

Блоковский Христос является «по ту сторону добра и зла»; для поэта он главным образом – универсальный символ того, что наступает «всё новое», что пришли давно им предрекавшиеся «неслыханные перемены, невиданные мятежи» ( А. Лавров ).

Двенадцать идут в слепой метели, вьюге, они не видят Христа, но можно допустить, что на каком-то витке истории они встретятся: жажда спасти душу приведет к Христу ( С. Лесневский ).

Это не благословение происходящего, не «освящение» стихийного разгула страстей, а изгнание бесов, преодоление стихийного аморализма, залог будущего трагического катарсиса для героев поэмы ( Дина Магомедова ).

Строфа поэмы, о которой спорят, многозначительна. Это конец поэмы, и это начало чего-то нового, важного в жизни человека и государства, ибо символическое появление Христа должно повлечь за собой какие-то действия, быть может, серьезные преобразования. Какие? В чем? В ком? Поэт сказал всё, что мог. Нам же остается еще долго размышлять и предполагать – занятие увлекательное и небесполезное.

Школьные экзамены ушли, но не в Лету канули. Не первые они и не последние. Через год – новые. Будем ли мы, как всегда, наступать на грабли? Так как предлагаемые свыше темы сочинений зачастую бывают неудобоваримыми для школьников, выпускники 11-х классов в этих случаях предпочитают экзаменационное изложение. О нем и пойдет речь.

Форма вроде бы знакомая с девятого класса: пересказ и выполнение задания. Почти все с пересказом справляются сравнительно легко, а вот задание теперь требует глубины, основательности, самостоятельности, знания теории литературы. (Замечу в скобках, что и третья часть ЕГЭ по русскому языку (С) – рассуждение – вызывает большее затруднение у ребят, чем тесты двух первых частей.)

Важной задачей, которая, очевидно, мучила тех, кто готовил экзаменационный материал, был подбор текста для изложения. В этот раз комиссия остановила выбор на фрагменте из книги Л. К. Долгополова «Поэма Александра Блока „Двенадцать“». Я читаю этот текст, и он вызывает у меня реакцию отторжения.

Куда, к каким берегам, к каким выводам и на каком основании ведет читателей автор книги? По его версии красногвардейцы в поэме проходят путь «внутреннего развития» – от беззаботного существования (этот этап их жизни весьма странно иллюстрируется строками: «Гуляет ветер, порхает снег, // Идут двенадцать человек») – к приобретению «жизненного» (кавычки автора) опыта и превращению в апостолов революции (в положительном смысле). Процитированное двустишие открывает вторую главу поэмы, и следующие за ним строки подтверждают, что эти «апостолы» уже не «порхают» (и раньше не порхали), никакого пути развития от «беззаботности» к революционному террору не проходили и в той же второй главе предстают как вполне сложившиеся безбожники («Эх, эх, без креста!») и бандиты, и по виду, и по сути, беспрестанно палящие из ружей во всё и во всех, в том числе и в святую Русь.

Видимо, чувствуя шаткость предыдущего аргумента Л. К. Долгополов выдвигает новый: убийство Катьки – «грань, за которой стали изменять свой облик двенадцать апостолов». Неужели все-таки изменили? Как же! Убивают «толстоморденькую» шлюху в шестой главе, а в следующей «изменившие свой облик» красногвардейцы устраивают грабежи, пьянствуют и желают «позабавиться» с девицами. А дальше – больше; они и «ножичком полоснут», и «выпьют кровушку», и также будут шествовать «без имени святого», и наконец – стрелять в самого Христа. Если это «изменения», то в какую сторону?

Христос, по версии Долгополова (цитирую только фрагмент книги), «оправдывает стихию и „разрушение“» (ох уж эти его кавычки!) и дает красногвардейцам «важное для Блока „во имя“». Во имя чего? Во имя разжигания «мирового пожара в крови»? О строительстве нового в поэме ни слова. И оправдывает ли Спаситель «разрушение» («с кровавым флагом» – доказательство, считает критик)? По мнению поэта-мыслителя М. Волошина, «кровавый флаг – это новый крест Христа, символ его теперешних распятий».

Весь текст фрагмента выдержан в безапелляционном, категоричном тоне и не предполагает дискуссий. Оказывается, по Долгополову, герои поэмы «пробиваются» к Христу, «иносказательно к самим себе – какими они должны стать…» «Христос в „Двенадцати“ – символ новой эры… всего того, чего должны достичь… шествующие за ним апостолы революции». И словно не заметил автор, что они преследуют Христа, принимая его за «товарища», скрывающегося за домами и размахивающего красным флагом, стреляют в Него бессмысленно и нелогично, но им ведь «ничего не жаль». И никого.

Нигде в поэме не говорится о том что красногвардейцы шествуют за Христом и что он ведет их. Да это и невозможно. Иисус по всей сути не может возглавлять банду безжалостных и безбожных убийц; он Спаситель, которого они не видят за вьюгой, Он может привести их к покаянию, к отказу от кровопролитий и разрушений, от террора, спасти таким образом их души. Но это уже другое, истинное назначение Христа, которого полудикие фанатики, а не апостолы, пытаются убить.