Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

Процитируем также разнообразные вариации полюбившегося Ахматовой суждения, направленного против мемуаров О., В. Неведомской и А.А. Гумилевой: “Г<���умиле>ва нам описывают три дементные и ничего не помнящие старухи. (А.А. Г<���умиле>ва, Вера Неведомская и Ирина Одоевцева)” (там же, с. 254); “Три безумные старухи (А.А. Гумилева, Вера и Одоевцева). Это не конкурс красоты” (там же, с. 267); “…верить трем дементным старухам (А.А. Гумилевой, В.А. Неведомской, И. Одоевцевой), все забывшим, все мощно опошляющим и еще сводящим какие-то свои темные счеты…” (там же, с. 363).

Нужно отметить, что именно Ахматовой в первую очередь НБН обязаны репутацией недостоверного, тенденциозного источника сведений об эпохе. С подачи Ахматовой такую точку зрения транслировали Н.Я. Мандельштам (см. с. 633), В.С. Муравьев (“Бывают… воспоминания бредовые, вроде как у мегаломанки Одоевцевой” (10, с. 46)), С.И. Липкин (“До Анны Андреевны дошла каким-то образом книга Ирины Одоевцевой «На берегах Невы», в которой утверждалось, что молодая поэтесса нечаянно увидела в ящике стола Гумилева большое количество кредиток и револьвер. <���…> Понятно, как вознегодовала Анна Андреевна, читая эту красивую выдумку об отце ее репрессированного сына, о поэте, с чьим именем навсегда и грозно связано ее имя” (209, с. 163). Отметим, что до Ахматовой ни книга О., ни отрывок про письменный стол и кредитки (не револьвер!) дойти не могли) и др.

Приведем, впрочем, заочное возражение Л.К. Чуковской на одну из резких обвинительных речей Ахматовой: “По мнению Анны Андреевны, многие страницы книги Страховскоro написаны со слов поэтессы Ирины Одоевцевой <���…>. «Такое может изобрести только баба…. Яд, яд обо мне», – восклицает Ахматова. Между тем Одоевцева в своих воспоминаниях (“На берегах Невы”, Вашингтон, 1967 и M., 1988) говорит об Анне Андреевне весьма уважительно. Kнигa Одоевцевой, несомненно, изобилует большими погрешностями – но неуважения к Ахматовой в ней нет. Беда там другая: недостоверность. Мыслимо ли, например, через десятилетия по памяти воспроизводить живые диалоги?” (405, т. 2, с. 676). Также приведем реплику Ахматовой 1965 г., запомнившуюся Н.А. Струве: “У Ирины Одоевцевой, в отличие от Георгия Иванова, зловредного вранья нет. Но уж очень она из себя вдову Гумилева изображает. Таких вдов у Гумилева было множество” (358, с. 186). Сравните с зафиксированной П. Лукницким еще в 1925 г. иронической характеристикой, которую Ахматова дала О.: “неофициальная вдова” (216, с. 83). Об О. и Ахматовой подробнее см. также: 199, с. 59–67; 366, с. 541–547.

С. 420 Я сразу узнала ее… – …исчезла в каком-то подъезде. – В одной из газетных публикаций отрывков из НБН О. отодвигает дату своей первой встречи с Ахматовой на год раньше: “Ахматову я впервые увидела в 17-м году летом в Петербурге на Литейном” (279, с. 5).

В комментируемом фрагменте речь идет о знаменитом альтмановском портрете Ахматовой 1914 г. (см. вкладку к нашему путеводителю). Сравните в газетной публикации фрагментов из НБН:

“Она была совсем такая, как на портрете Альтмана. Только еще прелестнее. Я узнала ее челку до бровей, ее гордый профиль, «синий пожар ее очей» и ее тонкую, гибкую, будто стилизованную фигуру. Я остановилась и глядела на нее во все глаза, забыв все правила благовоспитанности. Она прошла мимо меня своей скользящей, легкой походкой:

Удивительно легки. Ее тонкие ноги с высоким, как на портрете Альтмана подъемом, казалось, действительно, еле касались земли.

Я, как зачарованная, пошла за ней. Она шла довольно быстро, не оглядываясь, совершенно не обращая внимания на то, что я, как ее тень, следую за ней. Так мы прошли весь Невский и завернули на Морскую. Я все ждала, что она уронит перчатку.

ведь надевая не на ту руку перчатку, легко уронить другую. Или платок.

Она уронит перчатку или платок, а я подниму и подам ей. И она посмотрит на меня, увидит меня. И, может быть, даже улыбнется мне, поблагодарит меня. И тогда я скажу ей… Нет, по всей вероятности, ничего не скажу. Не сумею. Не смогу. От волнения. От радости. Но Ахматова, не уронив ни перчатки, ни платка, вошла в один из подъездов на Морской, так и не оглянувшись на меня. Войти в дом за ней я не решилась. Я осталась ждать ее на тротуаре. Время шло, а она не возвращалась. Может быть она пришла в гости на весь вечер. Может быть она живет здесь. А у меня дома, наверное, уже беспокоятся, куда я пропала. И я, вздохнув, поехала домой на трамвае. Но с того дня я целый месяц ходила, как на свидание, каждый вечер на то место Литейного, где я встретила Ахматову. Напрасно ходила. Ни разу больше мне не удалось увидеть ее” (277, с. 4–5).

Сравните в стихотворении Ахматовой “Я не знаю, ты жив или умер…” (1915): “И очей моих синий пожар…” (23, с. 130). Также цитируются ахматовские стихотворения “Песня последней встречи” (“Так беспомощно грудь холодела…”, 1911 (там же, с. 59) и “Со дня Купальницы-Аграфены…”, 1913 (там же, с. 103)).

С. 420 С того дня я больше не видела ее до августа 1921 года. – То есть до похорон Блока. На самом деле О., как справедливо указывает Р.Д. Тименчик (366, с. 547), видела Ахматову на вечере памяти Пушкина в феврале 1921 г., о чем упоминает в своем дневнике А. Оношкович-Яцына:

“Перерыв. Мы все в битком набитой комнатке, где выставка. Одоевцева картавит:

– Вам нравится Анна Ахматова?

Та только что прошла мимо. И я теперь совсем хорошо разглядела нос с горбинкой и светлые, пустые и грустные глаза. Знаю, отчего они – пустые!

– Очень, – отвечаю Одоевцевой. – У нее чудесное лицо!

– Да, милое, только совсем простое, я думала, гораздо лучше, – дергает плечиком Одоевцева.

– Она прежде была очень хороша, – шепелявит Георгий Иванов” (289, с. 402–403).

С. 420 В ремешках пенал и книги были. – …и голос мой незвонок. – С небольшими ошибками цитируется стихотворение Ахматовой 1912 г. У Ахматовой: “Возвращалась я домой из школы” и “А на жизнь мою лучом нетленным” (23, с. 84).

С. 421– Анна Андреевна, – говорил мне Гумилев, – почему-то всегда старалась казаться несчастной, нелюбимой. – Сходно примерно в это же время Гумилев рассказывал об Ахматовой О. Гильдебрандт-Арбениной: “Он говорил, что Ахматова была удивительная притворщица, просто артистка. Сидя дома, завтракала с аппетитом, смеялась, и вдруг – кто-то приходит (особенно – граф Комаровский) – она падает на диван, бледнеет и на вопрос о здоровье цедит что-то трогательно-больное” (96, с. 450).

С. 421– Я купил у Александра на Невском… Тристана Корбьера. – Знаменитый магазин “Александр” располагался в Петербурге по адресу: Невский проспект, д. 11. Название духов “Коти” (Coty) происходило от псевдонима их создателя, парфюмера Франсуа Коти (François Coty; наст. имя – Франсуа Спотюрно; фр. Joseph Marie Francois Spoturno). Шоколадная фабрика “И. Крафт”, при которой имелась кондитерская, располагалась по адресу: ул. Садовая, д. 5. Единственная книга стихов французского “про́клятого поэта” Тристана Корбьера (Tristan Corbière; 1845–1875) “Les Amours jaunes” (“Желтая любовь”) вышла после его смерти и потом многократно переиздавалась.