Мария Елифёрова - #Панталоныфракжилет

Такой интенсивный обмен именами как между родственными, так и между неродственными языками – характерная особенность западноевропейского Средневековья. Как только представитель какого-либо народа причислялся к католическим святым, его имя начинало восприниматься как часть общей христианской традиции и свободно путешествовало между странами и культурами (единственные ограничения, которые могли возникать, – специфика местных семейных и династических традиций). Средневековой Европе не было известно современное представление о национальной идентичности, и идея выбирать имя ради того, чтобы подчеркнуть свою принадлежность к этнической группе, обычная в наши дни, показалась бы средневековому человеку крайне странной.

В эпоху Реформации нарождающиеся протестантские церкви были настроены резко против культа святых и стремились его отменить. Это одна из причин, по которой протестанты ввели в активное употребление ветхозаветные еврейские имена – Авраам (Абрахам), Исаак, Иаков (Якоб, Джеймс), Эсфирь (Эстер), Сара. В католическом Средневековье многие из этих имен воспринимались как непрестижные или даже нехристианские. Встретив на страницах школьного учебника Исаака Ньютона и Авраама Линкольна , мало кто задумывается о том, что эти имена – такая же неотъемлемая примета Нового времени, как закон всемирного тяготения или президентская республика.

Как и другие заимствования, христианские имена могли подвергаться своеобразной народной этимологизации. Например, для исландцев, крестившихся поздно по европейским меркам – в 1000 году, – была характерна традиция отождествлять заимствованные христианские имена с традиционными языческими: дохристианское имя Стефнир переосмыслялось как христианское Стефан, Туми – как уменьшительное от Томас (то есть Фома), Эйстейн становился Августином, а Торд ( Þórðr , что в Средневековье могло записываться как Thordur ) – Теодором ( Theodor [97] Успенский Ф. Б. Варяжское имя в русском языковом обиходе: к этимологии слова “олух” // Успенский Ф. Б. Скандинавы. Варяги. Русь: Историко-филологические очерки. – М.: Языки славянской культуры, 2002. – С. 124–127. ).

В более редких случаях встречается калькирование имен: греч. Theódōros – лат. Deodatus (итал. Deodato ) – франц. Dieudonné – укр. Богдан .

У тюркоязычных народов распространение пришлых имен связано с исламом, и заимствовались имена арабского происхождения. Поскольку в исламе нет специального календаря святых, то нет и обязательности в имянаречении, использование арабских религиозных имен – чисто символический знак благочестия, подобно использованию ветхозаветных имен у протестантов. По этой причине в тюркских сообществах все еще сохраняется обширный фонд традиционных доисламских имен – Батыр (“богатырь”), А(р)слан (“лев”, снова вспомним роман Клайва Льюиса), Темир/Тимур (“железо”), Айгуль (“лунный цветок”), Юлдуз (“звезда”). Несложно догадаться, какие из них мужские, а какие женские. В исконно тюркской традиции фонд имен открытый, и именем может служить любое понравившееся слово или словосочетание – или, наоборот, ругательство, если ребенка хотят защитить от сглаза [98] Голикова Т. А. Тюркская антропонимия (обзор) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 6, Языкознание: Реферативный журнал, 2011. № 4. – С. 157–176. . Но при этом наряду с традиционными тюркскими именами бытуют и заимствованные арабские имена. Они чаще всего двух типов. Во-первых, это имена коранических персонажей, частично совпадающие с ветхозаветными: Мухаммед, Фатима, Мириам (= Мария), Муса (= Моисей), Сулейман (= Соломон), Ильяс (= Илия), Ибрагим (= Авраам) и др. Во-вторых, это различные комбинации с упоминанием Аллаха: Абдулла (букв. “раб Божий”), Хабибулла (букв. “любимый Богом”), Файзулла (“щедрость Бога”) и т. д. Такие имена в лингвистике называются теофорными, то есть “богоносными”. Иногда такие сложносоставные имена сокращаются и переосмысляются, например: Абдул-Рашид/Абдуррашид (букв. “слуга праведного”) => Рашид (“праведный”, то есть эпитет относится уже не к Богу, а к человеку). Интересно, что эта гибкость в выборе имен, свойственная традиционно мусульманским сообществам тюркских народов, исчезает, когда речь идет о современных христианах, перешедших в ислам, – они неизменно принимают арабские имена независимо от своей исходной этнической принадлежности: в начале этой главы уже упоминался американец Кассиус Марселлус Клей, ставший Мохаммедом Али.

Арабский язык настолько же неродственный тюркским языкам, насколько иврит – индоевропейским, на которых говорит большинство народов Европы, при этом оба относятся к семитской языковой семье. Вот так вышло, что на пространстве от Швеции до Татарстана можно встретить человека с именем семитского происхождения, чьи предки с вероятностью в 99 % вообще никогда не говорили на семитских языках.

В истории нередки случаи, когда иностранное имя поначалу закреплялось в королевской династии, а потом распространялось в народе. Монархи чаще, чем кто-либо, связаны родственными и брачными узами с другими странами, а иногда и сами иностранцы по происхождению. Привычные нам имена Игорь, Ольга, Олег, Глеб вошли в обиход благодаря первым древнерусским князьям, имевшим скандинавские корни: Игорь – это скандинавское Ingvarr , Олег – Helgi , Ольга – Helga , Глеб – Guðleifr [99] Мельникова Е. А. Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды / Под ред. Г. В. Глазыриной и Т. Н. Джаксон. – М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2011. – С. 114. . В наше время кое-кому кажется, будто признавать факт иностранного происхождения первых князей – непатриотично. Но, как уже говорилось, Средневековье не знало идей крови и почвы, даже национальное самосознание как явление стало формироваться только в эпоху Возрождения. Напротив, в Средневековье престижным считалось как раз иностранное, “заморское” в буквальном смысле слова происхождение основателя династии. Так, древнеанглийская поэма “Беовульф” (не позднее XI в.) упоминает, что Скильд Скевинг, основатель легендарной династии Скильдингов, или, на скандинавский лад, Скьольдунгов, был найденышем – его принесло по морю в лодке. Согласно другой версии, в лодке нашли его предка Скева, который, вероятно, изначально был земледельческим божеством, – его имя на древнеанглийском означало “сноп” (по-английски и сейчас сноп – sheaf ). История Скева проясняет, почему приход будущего правителя “из-за моря” в Средневековье оценивался положительно: такой пришелец считался посланцем богов, ведь “за морем” в средневековых представлениях лежали иные, потусторонние миры. Даже с развитием мореплавания и распространением христианства это представление не исчезло и бытовало еще много веков, пока не наступила эпоха Великих географических открытий. Потому в “Повести временных лет” славяне и посылают “за море” приглашение варягам княжить.