Мария Елифёрова - #Панталоныфракжилет

Впрочем, в “Дурочке” (1839) он же использует эту конструкцию как маркер речи немки, то есть, очевидно, Полевой все-таки понимал, что это германизм, а не галлицизм. Но при этом немка по прозвищу Дурочка – героиня положительная, а речь ее отнюдь не ломаная и не комическая. Видимо, с годами Полевой стал более нейтрально воспринимать этот синтаксический оборот.

Следовательно, в устной речи конструкции с выглядеть появились еще в 1820-е гг., а с 1840-х, как свидетельствуют данные НКРЯ, они уже прочно утвердились в литературном языке и перестали ощущаться как иностранные. Похоже, Руднев и Зеленин слишком доверились мнению пуристов того времени. Драганов не единственный, кто в пылу полемики делал курьезные утверждения. Вот еще одна цитата, приведенная в статье Руднева и Зеленина, – А. Н. Греч пишет в 1839 г.:

Не довольно обруселые немцы, переводя с немецкого “Sie sieht hübsch aus”, говорят: “она хорошо выглядит” вместо: “она хороша собою”, или “чернильница выглядит, как ваза”, желая сказать, что чернильница имеет вид вазы. Слово выглядеть значит то же, что и разглядеть , и отнюдь не может быть употреблено в значении, которое придают ему недоученные [163] Цит. по: Зеленин А. В., Руднев Д. В. “Уродливый варваризм”. – С. 58. .

На самом деле юный Греч – сын Н. И. Греча, известного друга и соавтора Ф. В. Булгарина, – здесь основательно оконфузился, потому что чернильница имеет вид вазы представляет собой натуральную синтаксическую кальку с французского avoir l’air de. Ср. английское to have an air of , хотя по-английски этот оборот обычно применяется только к настроению или атмосфере. Да и может быть употреблено – синтаксический галлицизм ( peut être + страдательное причастие). Улыбку вызывает и инвектива в адрес “не довольно обруселых немцев”: Н. И. Греч, отец А. Н. Греча, был чистокровным немцем-лютеранином, хотя и великолепно знавшим русский язык (он написал множество учебников по русской грамматике). Вероятно, 25-летний автор книги “Справочное место русского слова”, откуда взята эта гневная отповедь “не довольно обруселым немцам”, считал самого себя “довольно обруселым немцем” – однако благоразумно опубликовал книгу анонимно, и ее авторство было установлено лишь в XX в.

А Драганов, боровшийся за чистоту русского языка семьдесят лет спустя, был этническим болгарином… Что ж, это не первый случай в истории, когда “инородцы” пытаются быть большими русскими патриотами, чем сами русские. Отношение к слову выглядеть у коренного русскоязычного населения решительно разошлось с мнением пуристов, и конструкции с ним стали общепринятыми уже через несколько лет после инвективы Греча, Драганов же в 1909 г. на битву уже безнадежно опоздал. Попытки навязать глаголы казаться и представляться как альтернативы выглядеть провалились, так как эти глаголы несут смысловой оттенок значения “субъективной иллюзии” – не зря до сих пор говорят: “Когда кажется, креститься надо!” А глагол выглядеть передает именно объективное впечатление.

Любопытно, что на раннем этапе употребления составного сказуемого со словом выглядеть были случаи, когда его старое значение (как простого глагольного сказуемого в значении “высмотреть”) сталкивалось с новым в пределах одного текста:

…парнюха-то и выгляди у одного из них невзначай книжку с деньгами… (старое)

ишь они какими недобрыми людьми выглядят… (новое)

Но со второй половины XIX в. значение, которое пуристы считали “правильным”, сохраняется только в редких случаях сознательного использования архаизмов (например, в историческом романе А. К. Толстого “Князь Серебряный”). Калька с немецкого одержала решительную победу. И хотя отдельные попытки бороться с нею встречались еще в начале 1960-х (да-да!) годов [164] Зеленин А. В., Руднев Д. В. “Уродливый варваризм”. – С. 60. , в настоящее время она воспринимается как исконно русская синтаксическая конструкция и используется чрезвычайно активно. Немного математики: корпус текстов в НКРЯ за 1800–1900 гг. насчитывает на данный момент 55 609 242 слова, на которые приходится 258 случаев употребления глагольной связки выглядеть . Корпус текстов за 2000–2019 гг. составляет 73 271 093 слова. За последние 20 лет – в 1,3 раза больше, чем за весь XIX в. Не приходится удивляться, что с распространением грамотности и электронного тиражирования текстов люди стали больше писать и публиковать. Вот только случаев употребления конструкций с выглядеть стало не в 1,3 раза больше, а… более чем в 45 раз: их насчитывается 11 721. Здесь можно было бы порассуждать о том, почему эти конструкции приобрели такую бешеную популярность в XXI столетии и не связано ли это с идейной атмосферой постмодернизма, но это, пожалуй, уведет нас слишком далеко от темы заимствований.

Привычным стал и оборот делать карьеру , галлицизм, который так возмущал Н. А. Полевого в 1830 г. Он тоже никого не удивляет в наши дни. Мораль сей басни такова: синтаксические кальки ведут себя не совсем так, как “типичные” заимствования. Они распознаются как чужеродные языковые явления только до тех пор, пока носят случайный характер или еще слишком новы. Как только они “обкатываются” регулярным употреблением, они перестают восприниматься носителями языка как заимствования. Не зря “синтаксическими кальками” часто принято называть случайные ошибки переводчиков, а заимствованные из других языков регулярные синтаксические конструкции далеко не всегда удостаиваются даже упоминания в работах о заимствованиях и кальках.

Кроме того, синтаксические кальки часто путают с другим типом калек – фразеологическим. О них пойдет речь дальше.

Как мы привыкли считать со школы, к фразеологии относятся устойчивые сочетания слов, которые образуют неразложимые единицы. Однако что такое неразложимость? Более-менее очевидно, что неразложимы такие сочетания, как бить баклуши, сесть в калошу, с бухты-барахты, отставной козы барабанщик. Они не делятся на отдельные словарные единицы: современному носителю русского языка, как правило, непонятно, что такое баклуши , но во всяком случае, понятно, что в выражении сесть в калошу речь не идет о резиновой обуви. В фольклористике такие сочетания называются поговорками.

Есть иные случаи, когда сочетание разложимо в буквальном смысле слова и неразложимо в переносном: например, раскрыть карты или плыть по течению . Можно в буквальном смысле раскрывать карты во время карточной игры и плыть по течению на байдарке, но те же выражения имеют и переносный смысл. По классификации, введенной В. В. Виноградовым в середине прошлого столетия [165] Виноградов В. В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке // Виноградов В. В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. – М.: Наука, 1977. – С. 140–161. Статья впервые опубликована в 1947 г. , комбинации типа сесть в калошу называются фразеологическими сращениями, а комбинации типа раскрыть карты – фразеологическими единствами. Виноградов ввел и третью категорию фразеологизмов – фразеологические сочетания, куда он отнес любые комбинации, где хотя бы один элемент имеет ограниченную сочетаемость: например, потупить глаза/взгляд (слово потупить не сочетается со словами рука или нога , тогда как синонимичное опустить – сочетается). Эта классификация вошла в традиционные учебники [166] См. напр.: Розенталь Д. Э., Голуб И. Б., Теленкова М. А. Современный русский язык: Учебные пособия для вузов. – М.: Рольф: Айрис-пресс, 1997. – С. 111–114. .