Дэвид Беллос - Что за рыбка в вашем ухе? [Удивительные приключения перевода]

Культурное подразделение ООН — ЮНЕСКО — с самого своего основания стремилось отслеживать международный поток переводов с помощью Index Translationum [115] Указатель переводов ( лат. ). , который теперь доступен в интернете в виде базы данных с системой поиска. Его можно использовать для грубой оценки огромного дисбаланса в переводах мира.

На китайском языке говорит около четверти населения Земли, и в сбалансированном мире равноправного взаимообмена можно было бы ожидать, что этот язык будет служить принимающим примерно для четверти переводов мира. На самом деле все совершенно не так.

Если взять семь языков разного типа, то за десять лет (2000–2009) переводы на китайский составили всего лишь 5 % переводов между этими языками — почти столько же, сколько на шведский, носители которого составляют менее 1 % носителей китайского. В обратном направлении ситуация еще хуже. С китайского языка на хинди, арабский, английский, французский, немецкий и шведский вместе взятые было переведено всего 863 книги, в то время как со шведского на китайский, арабский, хинди, английский, французский и немецкий было переведено в два с лишним раза больше книг.

Число книг, переведенных с одного из семи языков на другой в 2000–2009 годах (включительно)

Почти 80 % всех переводов между этими семью языками, сделанных за десять лет, — 104 000 из 133 000 — это переводы с английского. А вот на английский было сделано чуть больше 8 %. В то же время французский и немецкий вместе взятые были принимающими для 78 % переводов.

Асимметрия бросается в глаза и в некотором смысле тревожит. Безусловно, книгоиздание — не единственный канал межкультурных коммуникаций; кроме того, база данных ЮНЕСКО может быть неполной, а ее поисковая машина может сбоить. Но общая картина, подтверждение которой можно найти в ассортименте книжных киосков в аэропортах мира, должна быть в целом верна. Переводы с английского встречаются повсюду, а переводов на английский — раз-два и обчелся.

Несправедливо и скучно винить в переводческих перекосах один лишь всемогущий доллар {122} 122 Миф о влиянии доллара вкратце развенчан в статье: Onfray M. Les deux bouts de la langue // Le Monde. 2010. 10 July. . И распределению военной мощи в нашем веке или в предыдущих интенсивность потоков переводов не особо соответствует. Да, исходно распространение британского английского по планете было вызвано захватом колоний, но после начавшегося в 1947 году развала империи темпы и масштабы этого распространения лишь усилились. Ссылка на империализм не объясняет и того, почему французский, испанский, португальский и нидерландский — языки столь же широко раскинувшихся и густонаселенных империй в период с XVI по XX век — ныне так малопопулярны в переводческой индустрии. В первое десятилетие XXI века на каждую книгу, переведенную с испанского на английский, пришлось пятнадцать переведенных с английского на испанский. Хотя в наше время число носителей испанского на планете (около 350 млн) лишь немногим меньше числа носителей английского (400 млн).

Перевод ВНИЗ по весьма практическим причинам часто происходит с доминирующего языка на языки тех народов, которые живут в зоне его доминирования. Например, в Габсбургской империи законы, правила, официальные объявления и ежедневные новости переводились с немецкого — языка двора и имперской администрации — на семнадцать официальных языков этого шаткого государства. Но перевод книг в тех же масштабах не производился. Живая культура художественного перевода на словенский, словацкий, сербо-хорватский, русинский, чешский и так далее не получила развития. Ведь был более прямой путь к тому, чтобы стать культурным гражданином Австро-Венгерской империи: выучить немецкий. Аналогичным образом многие серьезные английские издания по истории, естественным наукам, литературе и искусству не могут быть переведены на шведский, датский, норвежский или нидерландский на коммерческой основе, потому что заинтересованные представители этих народов успеют прочесть их по-английски. Экономическое, военное и культурное доминирование несомненно влияют на потоки переводов, но обычно не напрямую. С действительно доминирующего языка, за которым стоит сильная армия и богатая казна, например с латыни времен владычества римлян в Европе и Средиземноморье, переводить нет никакой необходимости. Людям приходится его просто учить, потому что без него не сделать карьеру. Английский не доминирует в мире так, как доминировала латынь, потому что с него происходит массовый перевод на местные языки. Перевод — это противоположность империи.

Когда в XV–XVIII веках носители испанского, португальского и английского наводнили Новый Свет, они не стали затевать перевод на языки коренных жителей Америки. Они создавали империи. А вот Советская Россия, укрепляя в 1920-е свою власть над народами Сибири, Кавказа и Средней Азии, руководствовалась четкими антиимпериалистическими установками. Чтобы продемонстрировать и внедрить свои политические принципы, Советский Союз начал масштабную программу по переводу на национальные языки этих народов и с них: казахский, туркменский, грузинский, азербайджанский и так далее. В этом подходе было много лицемерия, но важно понимать, что только перевод можно использовать в качестве алиби, следуя во всем остальном классической схеме имперской экспансии. Русская литературная классика стала доступна на казахском, ингушском, дагестанском и других языках, но необходимым дополнением должен был стать перевод ВВЕРХ. Для демонстрации антиимпериалистической сути СССР нужен был двунаправленный процесс.

И тут советские разработчики системы переводов столкнулись с проблемами: ведь для создания практики переводов между двумя языками необходимо определенное время. Нужно организовать учебные заведения для обучения поколения билингвов, которые затем выработают собственный переводческий инструментарий и соглашения. Такого невозможно достичь в одночасье, как бы этого ни хотелось. Но Советская Россия была революционной страной: ей не терпелось вступить в новую эру. Поэтому начались махинации. Найти национальных поэтов на всех основных нерусских языках страны было нелегко, но еще труднее было найти русских поэтов, способных их перевести. Поэтому национальных поэтов пришлось изобретать. Джамбул Джабаев — один из самых известных примеров советских псевдопереводов, отчасти потому, что обман продолжался очень долго. Широко известного к моменту революции казахского народного певца Джабаева вынудили согласиться на формальное авторство патриотических стихов, которые штамповала на русском языке целая бригада литераторов, выдававшая свои творения за переводы с казахского. Джабаева перевели и на множество других языков — на самом деле с русского, но официально всегда с казахского. Поскольку «казахский народный поэт» прожил до девяноста девяти лет, московский песенный конвейер мог поддерживать эту иллюзию долгие десятилетия {123} 123 См.: Toury G. Enhancing Cultural Change by Means of Fictitious Translations. https://www.tau.ac.il/~toury/works/fict.htm. .