Александра Баркова - Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Бритобрадец – это человек, который бреет бороду. Почему сын воеводы бреет бороду, а? Почему Аввакум его порицает от Писания? Да, да. Сбритая борода – это прямой знак пассивного гомосексуалиста, и поэтому, естественно, Аввакум готов погибнуть, но не благословить содомита. После этого мне будут рассказывать, что в Древней Руси гомосексуализма не было… для этого есть нормальное русское слово «мужеложство», между прочим. Еще я замечу, что есть и слово «скотоложство», и оба они принадлежат к нейтральному пласту лексики. Не к бранному, не к непристойному, нет.

Лирическое отступление о сексуальной нравственности на Руси-матушке. У священников были специальные книги для исповеди (они назывались «исповедники»), по которым вопрошали: не грешил ли так-то? И подробности по списку… И, я вам скажу, там такое, что некоторых молодых женщин невольно просвещали – как много, оказывается, в интимной жизни интересного бывает. Вас просветить? Слово «птицеблудие» слышали? Ой, да. Меня оно вогнало в краску в нежном возрасте лет сорока пяти… Так что, если вам будут вешать лапшу на уши, что Русь была строго гетеросексуальной, вы спросите, зачем в исповедниках вопрос о птицеблудии, да. Про такую обыденность, как мужеложество и скотоложество, и говорить нечего.

О более пристойном. Мы в школе проходили, что при Петре бояре были глупые и ретроградные, а Петр был прогрессивный и велел боярам бороды брить. А глупые бояре были готовы платить большие деньги, лишь бы не бриться. А Меньшиков был еще и хитрый, и он велел боярам платить эти деньги каждый год. И глупые ретроградные бояре… да-да. Вам теперь понятно то, чего не проходят в четвертом классе школы? Почему бояре были готовы откупаться, и даже каждый год, лишь бы не бриться?! Они не были глупыми, они просто не желали выглядеть как содомиты. Их можно понять! Как можно понять и Аввакума, который скорее погибнет, чем благословит этого бритобрадца.

Возвращаемся к тексту. И к очередным мифам про Русь. Итак, сейчас священников не уважают, а вот на Руси-матушке было всё чинно и благополучно. Аввакум пишет, как он некоего начальника уличал за то, что тот отнял у вдовы дочь, сделал девушку своей наложницей, Аввакум его за это порицал. Можно представить себе, зная темперамент Аввакума, как он его порицал и что с ним за это этот самый начальник сделал. Сначала «у церкви, пришед сонмом, до смерти меня задавили. И аз лежа мертв полчаса», то есть собрались толпой и избили до беспамятства, а затем «пришед во церковь, бил и волочил меня за ноги по земле в ризах», то есть это нападение на священника в церкви. К слову, Аввакум рассказывает про иного начальника, с которым отношения были не лучше – «ин начальник, во ино время, на мя рассвирепел, – прибежал ко мне в дом, бив меня, и у руки отгрыз персты, яко пес, зубами», после чего этот начальник несколько раз пытался выстрелить в него из пищали, но та давала осечку, а затем «двор у меня отнял, а меня выбил, всего ограбя, и на дорогу хлеба не дал». Я считаю, это прекрасный образец того, как на Руси уважительно относились к священнослужителям, а сейчас их, конечно, са-авершенно не уважают, хлюп.

Аввакум со своим характером умудрялся, вы меня простите за термин, наезжать на всех и всё. Под словом «всё» я, когда говорю о человеке древнерусском, в первую голову подразумеваю, как мы с вами уже мучительно выясняли, Господа Бога, потому что понятие «всё» начинается с него. «…за что ты, Сыне Божий, попустил меня ему таково больно убить тому? Я ведь за вдовы твои стал! Кто даст судию между мною и тобою? Когда воровал, и ты меня так не оскорблял, а ныне не вем, что согрешил!»Вот так он Христу выговаривает, в рамках своего жития, самим же и написанного. После этого все страдания Аввакума для нас принимают абсолютно логичный характер, вы понимаете, почему его постоянно бросали в темницу, у вас возникает вопрос совершенно другой: если человека многократно бросали в темницу, его должны из темницы каждый раз освобождать, вот это – как? Это удивляет. А то, что он снова туда попадает, это совершенно закономерно.

И вот вам цитата: «от образа глас бысть во время молитвы: “время приспе страдания, подобает вам неослабно страдати!”»«Пришло время страданий, и подобает вам неослабно страдать». Об этом мы с вами говорили уже многократно и будем говорить в следующей половине курса: страдание как ключевая ценность христианской культуры и затем одна из ценностей русской культуры в целом. Мы будем разбирать страдание как ценность (например, у Фадеева в «Молодой гвардии»), будем разбирать страдание как самоценность (у, не к ночи будь помянут, Достоевского и, тем паче не будь помянут, в «Заповеднике» Довлатова), будем разбирать «Реквием» Ахматовой… но сейчас я хочу вас подвести к очень простой мысли. Я хочу ответить (себе в первую очередь) на вопрос, как Аввакум, человек крайне традиционных взглядов, отстаивающий вековые устои, умудрился сделать эту суперноваторскую вещь? Как он, будучи таким ревнителем всего каноничного, сумел настолько разорвать с традицией? И ответ здесь для меня однозначен. Страдания – это настолько мирообразующая тема для русской литературы, что если уж я страдаю и про это пишу, то я традиционен, как таблица умножения. Формальные изыски у нас никогда не ценились, как вы помните, у нас критично только содержание, содержание же канонично на уровне попадания не просто в яблочко, а в самый его центр. А то, что житие не может быть автобиографией и наоборот, это такие же мелочи и фигуськи, как все изыски поэтов Серебряного века: ну кому они нужны, когда довлеет содержание?! И, кстати, в качестве автобиографии вполне можно разбирать «Реквием» Ахматовой. От Ахматовой до Аввакума гораздо ближе, чем от любой автобиографии в русской литературе до них обоих. Потому что все остальные автобиографии, любые там «Детства» и «Отрочества», какие только ни существуют, – что это такое? Лекарство от бессонницы, принимать по полглавы? А эти двое в веках стоят почти что рядом. Потому что у них страдание – основная тема. И это позволяет Аввакуму оказаться абсолютно в струе, просто в фарватере всей русской литературы. Он уникален, но это незаметно. И точно так же незаметны будут причины, по которым мы готовы читать «Реквием» Ахматовой. Сильно забегая вперед (спойлер на третью часть курса): сколько всего написано про репрессии, вы знаете? Не очень? А почему вы не очень знаете? Потому что вы не хотите читать про репрессии, это не та тема, про которую вы хотите читать. «Реквием» читали все. Почему? Потому что он гениально написан. И поэтому я при всей своей нелюбви к Ахматовой «Реквиемом» глубоко восхищаюсь. И Аввакума я из года в год с большим удовольствием разбираю пословно, хотя мне до проблем раскола гораздо меньше дела, чем Гамлету до небезызвестной Гекубы. Потому что это великолепно написанное произведение.