Александра Баркова - Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Посмотрели на родной Интернет, поняли, что по отношению к восемнадцатому веку изменилось только количество. И в силу того, что количество возросло, наш дорогой Интернет страдает чем? Младописательством. То есть люди, к которым в нынешнем Интернете полностью применимы эти карамзинские слова, и люди, которые в восемнадцатом веке удостоились этой характеристики Карамзина, – в каком поколении, собственно, они интеллигенция? Во втором? В третьем? В первом? Если за человеком не стоит нескольких поколений культурных людей, он может стать – да, образованным, да, набраться знаний (и он молодец!), но вести себя воспитанно, без базарной склоки он не умеет – ему не у кого было этому научиться. И если за вами не стоит нескольких поколений людей, воспитанных в уважении к себе и другим, и если вы не общаетесь в интеллигентной среде, где это само собой, то вот и получается: умные, как академики, и склочные, как шавки. Но мы не в ответе за бабушек и дедушек с их рабоче-крестьянским происхождением, и спасибо им, что они дали нашим родителям получить высшее образование. А кто интеллигенция в первом поколении, в нулевом поколении – ну что с него взять? Так что это проблема младоинтеллигенции. И всё, что мы можем сделать, как мы можем эту младоинтеллигенцию воспитать, это только вести себя с ними достойно. Это ответ на карамзинский вопрос: «Где искать терпимости?» Только личный пример, ничего другого. Скажу вам, работает как часы. Если ты сам не склочишься, то и у тебя в комментах не будет склоки, и это при сотнях-тысячах просмотров. По заветам Николая свет-Михайловича. « Тот есть для меня истинный Философ , – продолжает Николай Михайлович, – кто со всеми может ужиться в мире ». И далее, внимание: « И кто любит и несогласных с его образом мыслей ». Это чё же? – вопрошает младоинтеллигенция любого века и на любом провайдере. Это чё же, нам спорить нельзя?

Николай свет-Михайлович продолжает: « Должно показывать заблуждения разума человеческого с благородным жаром, но без злобы ». Вам не кажется, что на прошлой лекции именно это называлось человеколюбием? Просто Госпожа Всякая Всячина менее четко формулировала свою мысль… младоблогер была, извините. И как вы понимаете, зачитывать такие цитаты моим студентам-журналистам было самое то, журналят воспитывать на этом просто идеально.

« Я оставил тебя, любезный Париж, оставил с сожалением и благодарностию. Среди шумных явлений твоих я жил спокойно и весело, как беспечный гражданин вселенной, смотрел на твое волнение с тихою душою, как мирный пастырь смотрит с горы на бурное море. Ни якобинцы, ни аристократы твои не сделали мне никакого зла; я слышал споры и не спорил, я ходил в великолепные храмы твои, наслаждаться глазами и слухом ». « Я слышал споры и не спорил » – это он в Великую французскую революцию умудрился в Париж съездить.

Дальше у нас Карамзин возвращается и начинает заниматься журнальной деятельностью, начинает издавать «Московский журнал». И заявляет, что «в нем не будут печататься теологические, мистические, слишком ученые, педантические пиесы». «Пиесы» в данном случае – сочинения вообще. Это, кстати, много кому не понравилось. То есть он адресует свой журнал широкому читателю. И там же будут печататься его «Письма русского путешественника». Заметьте, уже при жизни Карамзина «Письма» были переведены на несколько европейских языков. Вяземский, друг Пушкина, пишет: « С “Московского журнала”, не во гнев старозаконникам будь сказано, начинается новое летоисчисление в языке нашем. Эпоха преобразования сделана Ломоносовым в русском стихотворстве, эпоха преобразования в русской прозе сделана Карамзиным ». Итак, вот он, русский литературный язык, на котором мы с вами пишем, начинается с «Московского журнала» Карамзина. Между прочим, там будут печататься Херасков и Державин. Херасков, к сожалению, не прошел проверку временем, с Державиным всё понятно. И вот там как раз и выйдут отрывок из карамзинского перевода Калидасы, поэма Макферсона «Картон», считавшаяся произведением Оссиана.

Федор Глина пишет: « Из тысячи двухсот кадет редкий не повторял наизусть какую-нибудь страницу из “Острова Борнгольма” ». Ну, вы понимаете, кадеты – самая что ни на есть мистически настроенная молодежь. К тому же, понимаете, там инцест, а запретный плод всегда сладок, когда он на бумаге, то есть понарошку. И тоже, кстати, не могу не провести параллель с современностью. Есть у нас такой ресурс – Фикбук, на котором фанфики всяческие выкладывают, и там всевозможные тексты с предупреждениями – я уж не буду смущать ваш слух, какие всевозможные в этих текстах сексуальные извращения. Инцест, разумеется, в списке, но он не очень популярен сейчас. Я просто хочу сказать, что ничего нового. У них в этом качестве был более интеллигентный «Остров Борнгольм», у нас – куча трагическо-сексуальных фантазий на Фикбуке. И тоже всё мрачное, грозовое и в развалинах замков.

И мы наконец добрались до «Бедной Лизы». Я замечу, что фраза, которой «Бедная Лиза» практически маркируется: « И крестьянки любить умеют », – эта фраза не имеет к самой Лизе никакого отношения. Эта фраза сказана о ее матери, которая любила своего мужа. Итак. Что Карамзину удалось и что нет? Бешеный всплеск популярности имени Эраст после выхода «Бедной Лизы», а также слухи о самоубийствах в духе «Бедной Лизы», удачных и неудачных, – всё это говорит, что для своего времени повесть была разорвавшейся бомбой. Сама идея сердечных чувств, глубокого чувства у крестьянки… поездил по всяким якобинским Парижам, понимаете, а потом у него «и крестьянки любить умеют». Действительно, это было очень революционно для своего времени. Больше того, когда мы с вами посмотрим на «Бедную Лизу» беспристрастно, мы увидим, что хоть образ героини, конечно, никакой критики не выдерживает, но образ Эраста показан с потрясающим реализмом. Я вот в нашем кругу общения таких Эрастов знаю навскидку десяток… из-за них никто не топился, конечно, но истории вокруг них исключительно грустные. То есть Эраст от героя дамского романа отличается тем, что он, собственно, человек неплохой. Он не соблазнитель, он не ловелас, он не обманщик в том смысле, что он в момент своих слов искренне верит, что он именно так и сделает, то есть он человек бесхарактерный и притом добрый. Он плывет по течению. В него очень легко влюбиться и очень тяжело понять, что его искренним словам нельзя верить. Вот он, потрясающий парадокс.

Мы будем говорить весь следующий семестр, точнее, говорить будем не мы, а большинство наших авторов-классиков, они будут своими художественными текстами говорить: « Образ бедной Лизы не имеет к реализму ни малейшего отношения ». Не бывает таких крестьянок. Я вам напомню фабулу. Мать Лизы овдовела, они живут в Подмосковье у Симонова монастыря. Можете смеяться. Симонов монастырь? У нас какое ближайшее метро, напомните мне. «Пролетарская». Москвичи хохочут, прочие смотрят на схему московского метро и хохочут тоже. В XXI веке феерически смотрится цитата из Карамзина, что, дескать, я люблю выходить за пределы Москвы, и там уже, за Москвой, высится башня Симонова монастыря. Для него это Подмосковье, ближнее Подмосковье. Маленькая была Москва, да.