Коллектив авторов - Испытание реализмом [Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова: традиция и новаторство» (к 60-летию писателя)]

Было это сделано? – Нет!

И вся затея с НТТМ в конце концов превратилась в пустышку-фантик, в роман «В чашу».

Следует напомнить, что официальная схема «съема» государственных средств, какой и явилась идея НТТМ, была не единственной. Не буду лукавить, скажу честно, я не являюсь знатоком этих схем, за ненадобностью, между прочим, но некоторые из них мне известны, как, впрочем, и многим россиянам.

Да, во времена потребителей подобные схемы и вообще увлечение простого народа разными пустышками ради быстрого обогащения являются объективными. Другое дело – правители! Они должны сделать все возможное, все зависящее от них, чтобы это увлечение не приблизилось к эпидемиологическому порогу, за которым останется одна лишь пустота пустышек.

«Ибо никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она. Вот извечная дхамма» (Дхаммапада. Пер. с пали В.Н. Топорова. М., 1960. С. 99). Ибо во времени потребителей рождается новая государственная идея, а затем начинается этап реализации этой идеи. Для того, чтобы убедиться в закономерности этой формулы, необходимо и достаточно проследить хотя бы историю Московской империи. А для того, чтобы наши дети и внуки получили в дар от нас не полный короб пустышек, необходимо и достаточно очень внимательно отнестись к таким работам, как «Козленок в молоке».

Обычно я начинаю подобные работы с главы определений, но в этот раз мне пришлось изменить своим привычкам, чтобы самому войти в сложнейшее пространство, очерченное Юрием Поляковым в его труде. Эта сложность, на мой взгляд, будет отражена в данной главе, в которой я попытаюсь дать разные варианты определений главных, стержневых терминов романа.

– Козленок – это деньги, которые разные «повара» варили и варят ради личной наживы и славы в молоке матери его, то есть в молоке общей для всех россиян матери-Родины.

– Молоко – это сложная субстанция, представляющая собой духовный, душевный и материальный «продукт» России, главными, и тоже ведь субстанционально равноценными и равнозначными богатствами которой являются Народ, Земля и Слово.

Слово! Юрий Поляков не баловства ради избрал писателей в качестве героев второго плана, впрочем, очень близко расположенных к плану первому, к главным героям. Да, он действовал так еще и потому, что хорошо знал этот социальный срез. Свободно и весело чувствовал он себя в родной среде. Но ведь и ответственность он взял на себя огромную. Писатели все-таки, коллеги. Другой бы автор перенес действие романа в какой-нибудь «ящик», или в вуз, или в Академию наук, а то и на чиновничью поляну.

А почему бы и нет?! Меньше было бы шума, меньше недобрых взглядов со стороны писателей. Подумаешь, вместо «бейкеровской» мытищинский чальщик получил бы какую-нибудь премию Шоу, или Кавли, а то и премию по фундаментальной физике Юрия Мильнера в 3 млн долларов. По факту ничего бы не изменилось. По факту, по сюжету.

Нет, Юрию Полякову понадобились именно писатели, отвечающие и душой, и сердцем, и разумом за одно из главных богатств любого государства, за литературный язык.

Намек-то вполне понятен: уж если «инженеры человеческих душ» опустились до такого состояния, то что же говорить о других «поварах»?! Сработало? – По-моему, сработало, иначе нужно ли было мне писать эти строки?

– Козленок – это новая государственная идея, о которой мечтали, как о светлом будущем Московской империи, все ее руководители, а также те, которые хотели порулить, да и простые граждане от скуки и не только.

О фатальной необходимости формирования и формулирования новой государственной идеи в Московской империи потомки победителей в Великой Октябрьской социалистической революции и в великой нэпманской революции задумывались, по моим личным, но не научным оценкам, уже в 1950-е годы. А уж на съезде строителей коммунизма в 1961 году эта идея обрела устойчивые очертания в виде всем известной материально-технической базы строителей коммунизма, которую на том же съезде обещали построить приблизительно в 1980 году. База была построена и укомплектована. И пришла пора ее разбазаривать. И с этой задачей наши «повара» справлялись и справляются успешно. Для себя самих. (Смотри вариант А.)

Ибо никогда время потребителей не заканчивается временем потребителей, но рождением новой государственной идеи заканчивается оно. Но как же и в чем же готовится этот важнейший для жизни любого государства продукт: новая государственная идея? – Пусть и в новом казане, но в «молоке матери его», то есть в том опыте, который накопила мать-Россия за многовековое свое существование.

– Молоко – это государственный опыт России, в том числе и опыт XX века. Согласно сакральному указанию Моисея, мы, россияне, не должны «варить» «козленка», то есть новую государственную идею, в молоке матери нашей, то есть в нашем собственном опыте.

Как известно, именно эту идею вот уже четверть века пытаются провести в жизнь некоторые россияне – влюбленные во все иностранное. Они хотят «сварить» новую государственную идею в «молоке» других «матерей», то есть сформировать и сформулировать нашу новую государственную идею, основываясь на опыте других стран, лучше всего, по их мнению, на опыте США. Между прочим, это самое несчастное в полувековой (максимум!) перспективе государство, но наши реформаторы почему-то этого не видят. Другие россияне категорически этого не хотят. Наш «продукт», то есть наша новая государственная идея должна быть приготовлена только на нашем опыте, то есть на молоке матери нашей. Кто прав? Или так: кто из россиян ближе к истине? Есть ли ответы на эти вопросы в романе «Козленок в молоке»?

Мне кажется, что есть! Вспомним финал романа. Виктор Акашин вернулся в Россию и остался с Надюхой. Нарратор, рассказчик истории, он же один из главных героев, остался с Анкой, вернувшейся в Россию. Здесь, в родной стороне, они сформируют и сформулируют свои идеи семейной жизни. Разве это не ответ?

Но российский опыт, но опыт XX века в Московской империи! Сколь странно данное «молоко»! Пытаясь осмыслить его, я невольно вспоминаю инь и ян, одну из основных концепций древнекитайской натурфилософии. Она служила для выражения светлого и темного, твердого и мягкого. Идеи победителей Великой Октябрьской социалистической революции – и идеи великой нэпманской революции. Наших инь и ян. Не буду распределять цвета между ними, скажу лишь одно: и та, и другая идея, с одной стороны, являются антагонистами, а с другой, не могут существовать друг без друга. Более того, как показывает опыт XX века в Московской империи, они сосуществуют амбивалентно друг в друге. Впервые я подумал об этом в 1974 году, когда познакомился с сыном известного до войны крупного комсомольского деятеля Сибири. Матерью моего знакомого была директор крупнейшего универмага. Отец отсидел 17 лет из 25. Мать отсидела меньше. Он – за идею. Она – за растрату. Их сын проникся заветами матери и делал бизнес уже в 1974 году. Он по закону, заметьте, официально работал на одного уже состарившегося советского бизнесмена, пенсионера. Мастера своего дела. У него было десять швей, молодой талантливый химик и мой приятель. Швеи шили из отходов швейных фабрик «велосипедные» шапочки, модные в те годы. Химик изобрел «несгораемые» под солнцем краски и технологию их нанесения на изделия. Мой приятель помогал пенсионеру в самых разных оргделах. В итоге 70 тысяч в месяц оборот. 10 тысяч рублей владелец этой фирмы выделял на зарплату сотрудникам. Мой приятель получал в свои неполные двадцать лет 1,5 тысячи рублей. В 1974 году. Он называл свою зарплату неплохой.