Коллектив авторов - Испытание реализмом [Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова: традиция и новаторство» (к 60-летию писателя)]

В VIII–III вв. до н. э. на земном шаре доминировали города-государства. В III в. до н. э. – III в. н. э. – крупные государственные образования имперского типа. В III–VII вв., в эпоху так называемого Великого переселения народов, – мелкие во времени и пространстве государства. В VII–XI вв. – крупные державы. В XI–XV вв. – небольшие, повторюсь, во времени и пространстве государства. В XV–XX вв. – крупные державы имперского типа. Это наблюдение наводит на мысль о том, что смена моды на тип государственного устройства не случайна. А значит, и эту синусоиду необходимо учитывать в изучении истории земного шара.

В некоторых работах я историческими примерами обосновал существование синусоиды с периодом в 80–120 лет. Любое государство, повторимся, в течение этого времени, которое, как правило, начинается где-то на рубеже очередного столетия, проходит через следующие фазы: генерация государственной идеи, ее реализация, накопление, потребление. В зоне потребления рождается новая государственная идея. Превалировать в ней могут духовная, экономическая, культурологическая, военная (экономика военных походов) и так далее составляющие, но во всех случаях именно она будет тотально определять все сферы жизни и деятельности страны, а значит, и большинства ее граждан. Любой желающий может убедиться в доминировании данной идеи, проштудировав историю, скажем, Московской империи со времен Даниила Александровича и особенно до конца XX в., в котором Ленин и его сподвижники явились генераторами идеи, Сталин – ее реализатором, Хрущев и Брежнев – накопителями, Горбачев, Ельцин, Путин и Медведев – потребителями. Эта закономерность, кстати, очень хорошо согласуется с природными циклами. Утро – день – вечер – ночь. Весна – лето – осень – зима. Генерация идеи, ее реализация, накопление, потребление.

Каждый из очерченных выше витков завершается временной нейтральной полосой, социально-психологическое состояние в которой очень похоже на атмосферу в Кали-юге. Разница между ними лишь в количестве лет, десятилетий, тысячелетий, в течение которых одна идея уходит, но еще не ушла, а другая приходит, но еще не пришла. Самыми сложными для людей бывают периоды, когда все четыре временные нейтральные полосы находятся одновременно на стадии завершения. Я называю их так:

Кали-юга – эпохальная (земношарная) временная нейтральная полоса.

Закат империй – тысячелетняя временная нейтральная полоса.

Переход от полисного устройства земного шара и крупных цивилизационных центров к имперскому устройству и наоборот – региональная временная нейтральная полоса.

Период потребления – вековая нейтральная полоса.

Любая временная нейтральная полоса – это прежде всего время поиска новых путей развития на ближайшие сто, триста-четыреста, тысячу двести лет. Этот поиск, естественно, невозможен без анализа прошлого. Этот поиск ведется не в кабинетах, а на поле жизни. Ищут новые пути люди всех социальных параллелей: потомственная знать и «новые люди», злые и добрые, талантливые и бездарные, нахрапистые и сдержанные, волевые и безвольные, богатые и бедные. Государственные деятели и полководцы, крупные и мелкие чиновники и т. д.

У каждого есть свое мнение. Каждый старается его протолкнуть в жизнь. Удается это единицам из миллионов. Но занимаются поиском новых идей и новых путей развития только люди, одержимые поиском. Подавляющее же большинство граждан либо просто живут, либо неистово хапают.

Да, если не заморачивать свою головушку и идти по внешнему контуру, по сюжету книги, то можно сказать так:

– Давно я не смеялся, читая художественные произведения современных авторов, начиная с «Самой легкой лодки в мире» Юрия Коваля. А здесь смеялся, и иронично улыбался, и вздыхал иной раз: «Ну и дела!»

– Поражался диалоговому мастерству, особенно в тех местах, когда Виктор Акашин должен был выдавать под чутким руководством своего патрона диалоговые реплики.

– Отмечал сценическое чутье. Фильм по этому роману я не смотрел, но уверен в том, что больших проблем у сценариста и режиссера не было.

– Не утомляли сцены декораций, радовали редкие, но необходимые даже в такой работе пейзажи.

– Не отторгались душой, умом и сердцем размышления и нарратора, и героев. Все в строку.

– И сюжет держал до последней строки. И… захотелось еще одну книгу об этих героях. Все остальные хвалебные слова о книге можно и не писать, главное здесь: мне захотелось узнать, как живут-могут эти герои сейчас, двадцать лет спустя. Такое желание у меня возникает чрезвычайно редко.

Я часто говорю тем, кто еще не устал меня слушать: жизнь земношарна, об этом люди знали 2,5 тысячи лет назад. Любое явление, но не событие, – земношарно. Проза, поэзия и т. п. есть явления в жизни людей, значит, они земношарны. Суть прозы, коль скоро мы говорим о прозаическом произведении, находится в центре шара: в бесконечно малой по объему и столь же бесконечно необъятной по сути и смыслу величине. Кому-то из прозаиков удается родить всего один лучик, украшающий шар. Кому-то два-три, кому-то – гораздо больше.

Меня, можно сказать, сильно взбудоражила работа Юрия Полякова. Я обнаружил в ней немало лучей и лучиков, скрытых от тех, кому интересны лишь внешние эффекты, которые, как ясно из предыдущих выводов, мне тоже нравятся. Подчеркиваю, внешнее меня порадовало, а вот внутреннее, то, что находится, может быть, даже в трансцендентных и трансцендентальных полях поляковского романного контура, меня сильно тряхнуло.

Именно поэтому я робею перед необходимостью дать ответ на, казалось бы, простой вопрос: «Стали мы мудрее или нет?» Вроде бы ответ однозначный: «Стали, стали! Смирись с этим и ступай в очередь! Только в свою очередь!» Но с разными «пустышками-фантиками» стоять в любых очередях неприлично и стыдно. И опасно, а вдруг кто-нибудь по недоразумению крикнет: «А король-то голый!» Между прочим, если по жизни, то король-то мог быть и не голым – к тому времени в Европу прибывали торговые корабли, в том числе и с тончайшей прозрачной тканью, которую ткали мастера Индостана. Типа библейского виссона.

Согласишься с этим ответом, можешь и в беду попасть.

Не согласишься, можешь попасть туда же.

А вот Юрий Поляков оказался куда смелее меня. В очень странно опасные годы он сотворил роман, главной придумкой которого явилась победоносная игра в пустышку. Он не стал повторять известную реплику: «Ребята, давайте жить дружно!» Он сказал всем: «Хватит играть в пустышки!» Он сказал это всем. Потому что пустышкоделие поразило многих наших сограждан, причем на всех социальных параллелях и вертикалях.