Дмитрий Быков - Русская литература: страсть и власть

Не менее интересно в романе сопоставление героев четырем стихиям. У Толстого есть два любимых числа – это четыре и семь. Потому что произведение этих чисел – 28 – для него особенно важно. Помните, чем занимается Пьер в горящей Москве? Он подсчитывает, не дает ли словосочетание «император Наполеон», если взять числовые значения букв, в сумме число 666 – число зверя, особое число, под которым скрывается имя зверя Апокалипсиса. Почему число 28 важно для Толстого? Он родился в 1828 году 28 августа. И он всегда старательно приурочивал роды своих детей к 28 августа и страшно досадовал, если Софья Андреевна опаздывала или, наоборот, торопилась. 28 для него – важное число.

Почему семь? Это сакральное число во многих религиях, но для Толстого важно было, что за семь лет все клетки человеческого организма обновляются полностью. Это как бы цикл человеческой жизни, и в своей жизни он замечал везде семерку.

А четыре? Четыре тома «Войны и мира», которых было сначала три, потом он предполагал пять, но в итоге настоял на четверке. И в романе у него четыре стихии: огонь, вода, воздух и земля.

Огонь соответствует Долохову и Наполеону. Кто враждует с огнем и в итоге гасит огонь? Вода. Это стихия Пьера и Кутузова. Сон Пьера после Бородинского сражения – шар из капель. Ему представляется, что каждая капля старается слиться с другими, чтобы полнее отражать Бога. И он слышит, как его старик-учитель ему говорит: «Вот жизнь». И как продолжение этого сна – другой сон: «Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего». И говорит сам себе: «Нет, не соединить. <���…> Да, сопрягать надо, сопрягать надо!» Но почему ему это слышится? Потому что за окном звучит: «Запрягать надо, пора запрягать», – всегда соблюдена реальность, очень хорошо простроена.

Болконский – это воздух, конечно. Стихия воздуха – голубоватые, серые цвета, воздушные здания из иголочек, которые воздвигаются на груди князя Андрея. И самая потрясающая сцена – это небо, которое он видит, голубое небо и бегущие по нему облака. И еще серо-голубые глаза императора Александра.

Болконский вообще воздушная стихия, он человек, в земле не укорененный, мечтательный. И точно так же государственные преобразования Сперанского не базируются на земле, они не органичны. Князь Андрей какое-то время работает в комиссии Сперанского, но это не земная, не органическая, не рождающая стихия. Смерть князя Андрея неизбежна.

Земля, рождающая стихия – это, конечно, Ростовы. Когда Наташа со своими пеленками выбегает к Пьеру, мужская часть читателей негодует. Потому что мы привыкли к Наташе с острыми ключицами, Наташе – красавице, с сухими черными блестящими глазами. К Наташе, в которую влюбился князь Андрей и которую соблазнил Курагин, но которая досталась Пьеру – просто потому, что землю надо поливать.

Но вот женщины говорят: нет, все правильно. Наташа рожающая, Наташа, рождающая новый мир, – это не романтично, но правильно. И то, что она не досталась князю Андрею, тоже верно. Потому что он бы не знал, что с ней делать. Он бы с ней заскучал, она же «не удостаивает быть умной», и она бы, скорее всего, сбежала к очередному Анатолю.

Так выглядит кристаллическая структура этого романа, довольно простого, если вдуматься, но фантастически сложно организованного, если посмотреть на все мясо, которое на этот скелет накручено.

Напоследок поговорим вот о чем. «Война и мир» по жанру своему имеет совершенно четкий музыкальный аналог, и это очевидно. Толстой вообще пишет для умного читателя. Он привык, что умный читатель романа внимательно отслеживает намеки, брошенные в тексте.

Помните сцену, когда Петя Ростов в четвертом томе, накануне смерти, угостив всех изюмом, купленным у нового маркитанта («я привык что-нибудь сладкое»), засыпает и слышит музыку, которая складывается из звука точимой шашки, из капель, из похрустывания сена, которое едят лошади… Что же это за музыка?

Толстой описывает одну и ту же музыкальную тему, повторяющуюся в бесконечном разнообразии видов. В музыке это фуга: одна тема варьируется разным числом голосов, от двух до четырех. Четыре – это максимум. В любом случае фуга – это обозначение жанра, который мы находим у Толстого.

Что же является темой толстовской фуги? Подойти к ключевому ответу на этот вопрос позволяет другой: чем в основном занимаются герои романа, в чем их главное занятие, что они все делают?

Они умирают. Это их главное занятие. Умирает Петя, умирает Андрей, умирает Кутузов, умирают солдаты в огромном количестве. Умирает в самом начале романа Пьеров отец, умирает Анатоль Курагин (мы можем об этом догадаться: ему отрезали ногу, и вряд ли он выживет после этого).

Главная тема романа – смерть, как ни ужасно это звучит. И главное, что должен делать герой, чтобы победить, – это перестать о ней, о смерти, думать.

Поэтому главный подготовительный текст «Войны и мира» – это рассказ Толстого «Три смерти». Роман «Война и мир» без этого рассказа понимать невозможно. Можно сказать, что это отдельно изложенная тема фуги, – а потом на эти двадцать страниц написана гигантская четырехголосная фуга «Войны и мира».

Что же это за рассказ? В этом рассказе умирает барыня – еще не старая, но состарившаяся от болезней женщина, – когда-то молодая, красивая, очаровательная женщина. Она умирает, и нет ее вины в том, что она требует, чтобы весь мир сосредоточился вокруг нее, вокруг ее болезни. Она постоянно напоминает о своих страданиях, она живет только мыслью о смерти. Это смерть, в которой умирающая ничуть не виновата, но это не та смерть, которую одобряет Толстой.

Вторая смерть в рассказе – смерть тяжело больного мужика, крестьянина. Он умирает тихо, смиренно, но испытывает постоянный страх.

В финале рассказа умирает дерево. Оно вообще не чувствует, что умирает, просто понимает своим странным, неформулируемым умом, что когда оно упадет, то остальным достанется еще больше воздуха и света. Поэтому свою смерть принимает как естественную часть биологии.

Для человека главное – забыть о своих границах и, следовательно, забыть о смерти. Избавление от эго – так выглядит рецепт победы по Толстому. Помните, капли во сне Пьера – они тоже стараются утратить границы, они хотят слиться с другими каплями. Так и человек – как только утратит свои границы и сольется с другими, забыв о смерти, перестав думать о ней, он обретет совершенство. Вот именно смерть, правильная смерть как исчезновение границ, как переход через них – это и есть главная тема «Войны и мира». И та скрытая теплота патриотизма, о которой говорит Толстой, – это то ощущение, которое возникает у людей, забывших о своей человеческой ограниченности. Общество стремится перейти в состояние плазмы. Войти в то состояние, о котором написана «Война и мир», – когда все делают общее дело и поглощены общей опасностью. При этом совершенно не важны смешные крайности, как у Жюли Карагиной, которая пытается освоить русский язык и пишет: «Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому». То есть это бывает и смешно, и глупо, но это – состояние выхода из себя, а выход из себя и есть на самом деле выход за границы смерти.