Дмитрий Быков - Русская литература: страсть и власть

И пусть нас не утешает, пусть не обольщаемся мы тем, что в конце концов Андрей Петрович женился на Софье Андреевне. Как мы знаем, Толстой, женатый на Софье Андреевне, в итоге ушел из семьи. Ушел, потому что невозможно больше противопоставлять утлый мир семьи хаосу, бушующему вокруг. Этот хаос сдавливает ее, она трещит по швам. И толстовская семья тому самое ясное подтверждение.

Если мы хотим остаться людьми и жить по-человечески – мы должны определиться религиозно, политически, мировоззренчески. Без этого верхнего этажа не будет ничего. Будет ад «Подростка». И то, что Достоевский этот ад поставил перед нашими глазами, есть его великая заслуга, есть его великая жертва художника. Потому что, написав плохой роман о плохой жизни, он добился большего, чем самый совершенный автор, написавший самую совершенную книгу.

Есть довольно распространенная точка зрения, что «Войну и мир» нельзя читать в подростковом возрасте. А вот Толстой давал читать эту книгу своим детям. Одна из первых записей 1880 года в дневнике Тани, старшей дочери Толстых: «Прошлую неделю очень мало училась, все читала “Войну и мир”, нынче только кончила». Ей было пятнадцать лет.

«Война и мир» – один из самых сложных и в то же время один из самых рациональных по конструкции русских романов. Именно поэтому говорить о нем просто. О «Войне и мире» можно рассказать за час. Единственная проблема – книгу все равно придется читать. Потому что мы рассмотрим ее скелет, а по скелету о внешности нельзя сказать почти ничего.

Сперва разберемся с названием – «Война и мир».

Функция союза «и» бывает не только соединительной, но и противительной. Названий, где он употребляется в противительной функции, противопоставляющих названий, можно вспомнить сколько угодно – например, «Отцы и дети». А вот чтобы союз «и» был соединительным, соединял в названии героя и его атрибут, – таких названий почему-то практически нет.

Довольно долго бытовала точка зрения, что в романе Толстого «Война и мир» имеются в виду не война и мирное время, а война и общество. Чем эта точка зрения была опровергнута? Тем, что «мiр» – слово, которое означает общество, писалось во времена Толстого через i – «и десятеричное». То есть у Толстого война и просто мир, обычный мир.

В чем же парадокс названия «Война и мир»? Толстой перепробовал три варианта названия. Сначала книга – по крайней мере, ее опубликованная первая часть – называлась «1805 год». Потом она получила совершенно чудовищное название «Всё хорошо, что хорошо кончается». Тогда в романе оставались живы и князь Андрей, и Петя Ростов. Потом неожиданно, где-то в 1866 году, появляется третий и окончательный вариант названия – «Война и мир».

Почему в конце концов Толстой на нем остановился? А потому, что в романе Толстого описывается способ поведения наций. Способ поведения нации во время войны, отличный от ее модуса вивенди во время мира. В состоянии экстремума, в состоянии предельного напряжения нации, стресса нации, как сказали бы мы сегодня, способ поведения, способ выстраивания отношений между людьми совсем другой.

Мы не раз говорили, что всякое общество, всякая нация, всякая, скажем шире, культура имеет в своем основании два ключевых текста – поэмы «Илиада» и «Одиссея».

Русская «Илиада» – «Война и мир» – описывает нам тот способ поведения нации, который обеспечивает ей победу в войне. И здесь что интересно. Практически все русские военные эпосы написаны о поражении. Даже эпические произведения о Великой Отечественной войне в основном написаны о событиях 1941 года или 1942-го, в крайнем случае о Сталинграде. О годах тяжелых поражений или о победах, давшихся такой кровью, что они уже и не воспринимаются как победы.

И два главных русских текста о войне – «Слово о полку Игореве» и «Война и мир» – написаны фактически о поражении. Потому что главный парадокс войны 1812 года, о чем так талантливо говорит наш современный историк Евгений Понасенков, в том, что это фактически поражение. Наполеон достиг всех поставленных перед собой целей. Он ни одной битвы не проиграл, он по всем военным параметрам выиграл и Бородинское сражение. У военного теоретика Карла фон Клаузевица в книге «1812 год» читаем: Бородино могло быть поражением для французов в каком угодно отношении, но не в чисто военном. Потому что в военном отношении главный показатель, во-первых, территория, а она осталась за французами, во-вторых, соотношение погибших. При наступлении оно должно быть три к одному, а при Бородине было один к одному. Получается, что оборонявшиеся потеряли столько же, сколько и нападавшие. Это с точки зрения военной абсолютный абсурд. И главное, результат сражения – все-таки была сдана Москва. Наполеон вошел в древнюю русскую столицу.

Толстой пытается ответить на главный вопрос: почему полное военное поражение русских обернулось русской победой, крахом и гибелью наполеоновской армии и, в конце концов, поражением Наполеона в масштабах Европы? Ответ на этот вопрос дается в третьем томе: на французскую армию впервые была наложена рука сильнейшего духом противника. Это духовная победа.

По Толстому, русская победа никогда не выражается в количественных показателях. Побеждает всегда тот, кто готов больше поставить на карту. Кто готов больше отдать, большим пожертвовать. Помните, капитан Тимохин говорит, что солдаты идут на Бородинскую битву в чистых белых рубахах. То есть уже как на смерть. Они действуют как будто после смерти, потому что вопрос о сохранении жизни не стоит.

Для того чтобы этот роман понять, придется нарисовать довольно простую схему. Я полагаю, что, когда Толстой думал о композиции своих романов, он глубоко и фундированно эту композицию структурировал. Но если это случайно получилось – тем лучше, потому что настолько четкой кристаллической решетки нет ни в одном русском романе. И тогда получается, действительно, что эту книгу писал сам бог. Ведь кристалл никто не создает. Кристалл получается сам, но, когда мы смотрим на его идеально правильные грани, представить невозможно, что такое получается само. Так и в «Войне и мире» – получилось само.

В посредственном романе, как правило, один слой, в хорошем – два, в замечательном – три, в гениальном – четыре. И вот эти четыре слоя «Войны и мира» мы сейчас с вами нарисуем.

Первый, самый очевидный, на котором происходят все главные события романа, – это слой жизни русского дворянства. Это Ростовы, это Болконские, это другие персонажи, богатые или небогатые, средней руки, но в любом случае это аристократия. В наброске к предисловию, который недавно в реконструкции издательства «Захаров» вышел, – это первый вариант «Войны и мира», вариант промежуточный и очень плохой, слабый, – сказано, что автора этой книги никогда не интересовала жизнь простых людей, его интересует жизнь аристократов. Впоследствии Толстой пересмотрел свою позицию и стал говорить, что в «Войне и мире» он любил «мысль народную». Но ведь и Наташа Ростова – народ, вспомните сцену у дядюшки: «Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, – эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, – этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de châle давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские». Вспомните, как она отдает подводу раненым. Но так или иначе, первый слой романа – это русская умеренно богатая аристократия.