Алексей Кривоносов - Слово и мысль

В представлении человеку мыслится предмет лишь как определённый, конкретный предмет со всеми его свойствами, попавшими в поле его зрения, ощущения, представления. Эти свойства для человека вполне специфические. Но в понятии эти свойства предметов обобщаются, берётся главное из них, по мнению человека, и становится представителем всего понятия. Понятие как абстрактный, логический образ, есть обобщённый образ, следствие того, что человеческая память не в состоянии охватить сразу все свойства предмета, его особенности. Поэтому выхватываются только бросающееся в глаза, хотя и не всегда главные свойства. Поэтому логический образ предмета, понятие о нём — бледный, общий, редуцированный, расплывчатый, он беднее чувственного образа. Но главное достоинство логического понятия по сравнению с чувственными образами состоит в том, что оно живёт в мозгу независимо от того, присутствует ли данный предмет перед глазами, или нет. Понятие «работает» преимущественно в отсутствие реальных предметов.

Откуда появились термины «язык» и «мышление», придумали ли их лингвисты или это плод народного чутья? В любом народе с незапамятных времён различают эти два термина и те понятия, которые ими выражены. Раз существуют два отдельных понятия и их термины, значит они спокон веков разорваны и каждое из них понимается как нечто самостоятельное. Мышление — это одно ( Ты плохо мыслишь, думаешь, соображаешь ), а язык — это нечто другое ( На каком языке ты говоришь, какими языками ты владеешь ).

«Взятое само по себе, мышление похоже на туманность, где ничто не разграничено». [Соссюр 1933:112]. В психологическом отношении наше мышление представляет собой бесформенную и смутную массу. Без помощи материальных знаков мы не смогли бы внести ясность, чёткость, конкретность в наше мышление, мы бы не смогли различать понятия. Нет никаких различий и разграничений в нашем мышлении до появления материальных знаков. Наше мышление представляет собой аморфную и неясную массу. Без помощи знаков мы были бы неспособны отличать одно понятие от другого. Мышление само по себе некая туманность, где ничто не разграничено обязательным образом. Здесь ничто не оформлено до появления языка. Разум приемлет только такую форму материи, которая служит опорой некоторому понятию.

Мышление хаотично по своему содержанию, по природе, но оно должно уточняться, разлагаясь на отдельные отрезки. Звуки тоже хаотичны и требуют тоже делений. Для этого и служит язык, он вырабатывает, разумеется, с помощью мышления, свои единицы, лежащие между двумя бесформенными массами — мышлением и звуками. В мышлении ничто не разграничено. Этому разграничению и служит система языковых знаков.

Вопрос о взаимодействии языка и мышления — самая сложная проблема теоретического языкознания, логики, психологии, философии. На всём протяжении развития этих наук вопрос о взаимодействии языка и мышления редко ставился, или эти обсуждения вызывали многие споры и дискуссии. Сущность этой проблемы обусловлена сложностью и противоречивостью самих объектов взаимоотношения, ибо оба объекта знания — язык и мышление — сочетают в себе и материальное, и идеальное, и социальное, и индивидуальное, и биологическое. Эти два явления, как порождения человеческого мозга и социальных отношений, в то же время являются социальными, общественными продуктами.

В процессе речевого общения его участники осуществляют переход от нематериальной мысли к материи звука (при говорении), и от материального звука к нематериальной сущности, к пониманию (при слушании). Это бесконечное жизненное явление трудно для научного понимания, поскольку наука не знает фактов прямого взаимодействия материального и психического.

Мысль, родившись в мозгу, ищет себе условный знак, никак не соответствующий данной мысли, потому что мысль, идеальное есть порождение живого мозга, а звук — природная материя, живущая вне мозга человека. Мысль родилась до знака, мы не можем себе представить рождения слова, знака до мысли, из ничего. Всё то, что человек делает, есть преобразование существующего. Точно так же, и создание или рождение данной мысли есть преобразование процесса движения мышления. Говорить — значит, не передавать свою мысль собеседнику, а генерировать, возбуждать её в чужом мозгу.

Неверное отождествление языка и мышления как равноправных участников связи, как «неразрывной связи», логически приводит к снятию вообще проблемы их взаимодействия, к закрытию этой проблемы. Следовательно, термин «взаимодействие языка и мышления» никакой научной ценности не имеет, и этот термин по справедливости надо читать как «взаимоотношение материальных языковых знаков», с одной стороны, и «процессов мышления в мозгу», с другой стороны, т.е. мы возвращаемся к той же не исчезающей и никогда не могущей исчезнуть главной материалистической, диалектической проблеме «взаимоотношения материального и идеального». А этот последний термин в традиционной теории «взаимоотношения языка и мышления» как раз и не подразумевается.

3) Понять взаимодействие языка и мышления можно только как модель работы «чёрного ящика»

«С помощью языка духовное стремление прокладывает себе путь через уста во внешний мир, и затем результат этого стремления в виде слова через слух возвращается назад. Таким образом, представление объективируется, не отрываясь в то же время от субъекта. И всё это возможно лишь с помощью языка; без описанного процесса объективации и возвращения к субъекту, совершающегося посредством языка,… невозможно образование понятий, а тем самым и действительного мышления… Язык есть обязательная предпосылка мышления…”. Но язык, пишет далее Гумбольдт, не только обозначает предметы. Это мнение не исчерпывает глубокого содержания языка. Без языка не может быть никакого понятия, для мышления не может быть никакого предмета, если нет языка, так как только посредством понятия в мышлении раскрывается сущность внешних явлений. Слово не есть простой отпечаток предмета, а его образ, создаваемый в мысли. [Гумбольдт 1956:80 — 81].

Язык обозначает не сами предметы, а понятия, которые образуются мышлением. Образование понятий — это глубоко внутренний процесс, опережающий чувство артикуляции. Но любое понятие, чтобы войти в язык, должно принять образную форму, хотя и не всегда. И как раз в соединении понятий, пронизывающих весь язык до основания, и проявляется вся глубина гения языка. [Там же:85].