Алексей Кривоносов - Слово и мысль

1. Многозначность знаков снимается в речи. Противоречие между множеством способов выразить одну и ту же мысль и способностью понимания

Знак многозначен, одна знаковая форма вмещает в себя целый ряд ассоциативных значений. Но в синтагматическом ряду многозначность снимается. Это свойство слова некоторые лингвисты считают одним из основных противоречий в языке. В мышлении идёт непрерывное накопление нового, а в языке нет соответствующих средств для его выражения. Но язык рано или поздно вырабатывает новые слова, которые уже использовались ранее, для именования других предметов. Благодаря этому человек способен построить бесчисленное множество оригинальных предложений и точно так же понять любое правильно построенное предложение. Почему неограниченное число речевых произведений, совершенно различных по их лексической наполняемости и грамматическим структурам для одной и той же мысли не ведёт к взаимному непониманию между людьми? Ведь каждая фраза — новая и, выражая новые смыслы, она требует и новых сочетаний знаков?

Ответ на этот вопрос мы находим в том, что наша мысль бесконечно шире, глубже, богаче, чем ограниченный багаж слов, которым располагает данный язык. Объём логических содержаний по сравнению с семантическими единицами языка более широк. Многие понятия не представлены отдельными словами, поэтому они передаются словосочетаниями, предложениями. Сложная грамматическая система языка не только связывает слова в синтаксических конструкциях, но как раз и предназначена для того, чтобы выражать содержания даже тех знаков, которые наиболее редко ассоциативно представлены в сознании. Иначе не было бы необходимости в грамматике, язык был бы подобен набору этикеток, не нужны были бы морфология, синтаксис. Язык был бы равен словарю. С этой точки зрения всякую многозначность текста некоторые логики и кибернетики рассматривают как «нарушение ясности речи», как недостаток в языковом оформлении содержания текста. Это связано с их поисками «идеального» языка, который позволил бы фиксировать и передавать содержание однозначно. Поэтому естественный язык, по сравнению с номенклатурой математики, логики считается якобы «неуклюжим», «неправильным», «нелогичным». Но только благодаря такому языку, его произвольной знаковой системе мы можем поместить в нашем сознании бесконечное богатство и материального, и нашего внутреннего мира, представленных в мозгу в идеальной, внечувственной форме.

2. Неограниченные возможности языковых знаков порождены их условной, немотивированной природой

На вопрос, как совместить общечеловеческий характер мышления с национальным характером языков, языкознание до сих пор не знает ответа, но продолжает в своём фантастическом стиле эту проблему подгонять под легенды «марксистско-ленинского учения». Почему мышление, носящее общечеловеческий характер, осуществляется при помощи языков различной типологии. Иначе эта проблема формулируется некоторыми лингвистами следующим образом: как совместить с положением о единстве языка и мышлениято обстоятельство, что мышление людей носит общечеловеческий характер, а языки представляют собой национальное явление»? Действительно, и я это подчёркиваю, при «единстве языка и мышления» эта проблема не решаема, и только потому, что она постулирована марксистской догмой о «неразрывности» языка и мышления и отброшена теория языка, как условного, немотивированного никакими ограничениями, кроме жёсткой договорённости с обществом.

Функция языковых знаков — передача неограниченного числа сообщений разнообразнейшего содержания, которое невозможно предугадать. Этой функцией универсального средства общения и орудия мысли обладают системы языковых знаков. Языковые знаки различных уровней дают бесконечное число комбинаций, способных обеспечить все нужды коммуникации. И только в силу того, что знаки не привязаны лишь к данному и никакому иному предмету.

Языковые системы разных народов не совпадают, каждая имеет свою семантическую организацию, различное семантическое членение одного и того же отрезка мира. Так как обе стороны знака (материальное в знаке и идеальное в мозге) — условны, то это создаёт неограниченные возможности для их взаимного варьирования. Автономия двух сторон знака — условной внешней материи и её ассоциативных логических понятий, хранящихся в сознании — позволяет знаку обладать и множеством иных значений, а идеальному в знаке — и иными материальными формами.

Но из этого аксиоматического правила некоторые лингвисты делают ложный вывод: эта особенность двухстороннего знака якобы порождает «парадоксальные» несоответствия между языком и мышлением. Например, Серебренников пишет: «В действительности каждый предмет может быть только самим собой. То же самое и в человеческом мышлении. Однако в языке несколько предметов могут иметь одно и то же наименование, а одинаковые предметы иметь разные наименования (ключ = родник; путь = дорога)». [Серебренников 1983: 249]. Если Панфилов удивляется тому, что невозможно совместить положение о единстве языка и мышления с вопросом о множестве национальных языков и единым для всех общечеловеческим мышлением, то это означает, что в языке — сплошные несоответствия и несуразности.

Для указанных лингвистов знак — мотивирован, органически связан с предметом и есть его сущность. Языковой знак — то же, что и реальный природный предмет. В головах этих исследователей не русский язык, а свой собственный материальный внешний мир, у англичанина, немца, француза свои собственные миры! Но где их взять, столько миров? Эти вопросы, поднятые Серебренниковым и Панфиловым, ведущими марксистскими лингвистическими философами, рождены непониманием сути знаковости языка, непониманием основного философского вопроса о взаимоотношении материального и идеального.

Содержание сознания человека не сводится к набору значений, зафиксированных в словах и грамматических категориях. Посредством ограниченного набора слов человек выражает и такие мысли, которые не закреплены в отдельных словах. Благодаря условным и произвольным качествам знака и благодаря грамматической системе языка, тоже условной и произвольной, человек способен выйти за пределы содержаний любых языковых единиц и выражать безграничный поток мыслей. Семантические и грамматические категории языка взаимодействуют с логическими, без которых, как ведущих, не может строиться речь человека. Грамматические и семантические отношения устанавливаются нормами сознания, но передаются грамматическими приёмами, выработанными каждым отдельным языком для своих нужд.