Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Мышление бесконечно, потому что бесконечна та действительность, отражением которой оно является. Следовательно, и все моменты этого мыслительного процесса, т.е. ассоциативные знаковые процессы этого мыслительного процесса, несут в себе заряженность этим бесконечным движением. Следовательно, языковой знак как акт мышления тоже заряжён способностью к бесконечному развитию, не стоит на месте, всегда кипит этими бесконечными семантическими возможностями, которые заранее оговорены и закреплены в общественном сознании. Языковой знак может обладать разнообразными ассоциативными значениями. Эта бесконечность знака базируется на его условности, немотивированности, поэтому он и служит инструментом мышления, а мышление — это отражение действительности, которая тоже бесконечна.

3. Высказывания человека основаны на его опыте

(психические апперцепции)

Исследователи часто не объясняют особенности языка как универсального, семантического кода. Исследуют лишь частные, внешние появления неограниченной выразительности языка. При этом остаётся незамеченным вопрос о гносеологическом содержания проблемы языкового универсализма. Для решения этого вопроса, например, Пазухин вводит понятия экстралингвистического (внеязыкового) опыта, т.е. апперцепции и языкового опыта. Ведь в языковом опыте предусмотрены все будущие высказывания, а внеязыковой выступает лишь как внешний повод, стимул, вызывающий к жизни соответствующий данному случаю элемент языкового опыта, т.е. язык «знает» об окружающем мире больше, чем об этом известно каждому носителю языка. В языковом опыте заложены лишь некоторые данные о структуре возможных высказываний, и общие принципы, позволяющие привлекать неограниченный лингвистический опыт для расширения языкового опыта [Пазухин, ВЯ, 1969, №5:66 — 67].

Н. Винер («Творец и робот») писал: человеком управляет разум, а автоматом — программа. Главное преимущество мозга перед машиной — способность оперировать с нечётко очерченными понятиями. Наш мозг свободно воспринимает стихи, романы, картины, содержание которых любая ЭВМ должна была бы отобразить как нечто аморфное. ЭВМ оперирует лишь материальными знаками, вводимыми в неё человеком. В машине не происходит мыслительных, идеальных процессов. На выходе человек получает лишь определённым образом организованные материальные знаки, введённые человеком. На выходе человек приписывает им то или иное значение, содержание, которое он запрограммировал в специальных знаках и ввёл их в ЭВМ, которая, естественно, не мыслит, ибо мысль, идеальное — продукт лишь организованной живой материи мозга. Но ЭВМ имеет принципиально иную форму организации материи, и поэтому машинные, электронные «мыслительные» операции имеют принципиально иную природу, чем человеческая мысль как продукт живого мозга.

Человек приписал ЭВМ машинные знаки, соответствующие человеческим логическим значениям, но сами эти значения в машину не вошли, это удел живого мозга. Машинные операции ЭВМ — это работа с символами, задаются правила их связей заранее, ЭВМ не выдаёт идеального на выходе, а выдаёт лишь условные знаки, их систему и человек ищет их смысл точно так же, как в любом тексте, написанном человеческим языком. Следовательно, в ассоциативном языковом знаке, произведённого машиной, нет идеального, как и в любом естественном тексте, оно — в мозгу, в нейронных связях человеческого мозга. ЭВМ — лишь бесчувственный механический преобразователь, транслятор информации, которую должен расшифровать человек, как это он делает с языковыми знаками.

Мышление человека создаёт язык (знаки). Поэтому мыслить, не имея знаков, невозможно. В этом случае можно мыслить только на базе непосредственного опыта, чувственной формы мышления, что и происходит в животном мире. Если видимое и слышимое у человека связывается с представлениями, понятиями, а не только с его собственным опытом, то это и есть язык человека.

Термин «язык животных» — обычный с точки зрения семиотики, но неправильный с точки зрения исходных философских позиций человеческого языка, с точки зрения диалектического соотношения материального и идеального. Все признаваемые сегодняшней наукой формы языковой коммуникации и их средства научного исследования, совершенно одинаковы и у человека, и у высших животных. Только по степени развитости и по функциональному назначению они различны. Диалектическое мышление возможно только в человеческом обществе, но отнюдь не в стаде животных. Человек произошёл от приматов, но у приматов в средствах общения нет никакой структуры. Отсюда вопрос: «Какие изменения должны были произойти, чтобы человеческий мозг стал таким, каков он есть, т.е. чтобы стало возможным существование языковых систем? Отсюда следует другой вопрос: почему владение языком представляет собой такое мощное орудие адаптации человека и прогресса человечества»? [Прибрам 1975: 396].

Общественно-трудовая деятельность, абстрактное мышление и язык — это трёхчленное диалектическое единство, в котором мышление играет определяющую роль, но по времени эти три фактора не предшествуют друг другу. С появлением человеческого общества возникает новая, высшая форма движения материи — социальная. Мышление человека и язык как средство его осуществления и средство общения людей есть своего рода проявления высшей формы движения материи. Решающую роль в переходе от биологической формы движения материи к социальной форме сыграла общественно-трудовая деятельность. Происходит социализация чисто биологических свойств животных предков человека. Переход от биологической формы движения материи к социальной в процессе общественной деятельности совершился благодаря мышлению и языковым знакам, как его средства осуществления и существования.

Некоторые лингвисты постоянно пишут о «неразрывной связи» языка и мышления. Однако, вопреки их мнению, она, эта «неразрывная» связь, лежит совсем в другой плоскости. Неразрывная связь языка и мышления заключается только в том, что язык — это физическая материя звука (буквы), а мышление — это её идеальные понятия в мозгу, по договору общества закреплённые за данными звуками. Эта связь, действительно, «неразрывна», ибо она, во-первых, неразрывна физиологически, диалектически как соотношение материального (материя знака) и идеального (фонема в звуке, понятие в слове). Эта связь, во-вторых, закреплена конвенционально, условно, но навсегда, и люди по своей прихоти не могут её нарушить. Если они её изменяют, то только тогда, когда эти изменения становятся достоянием общества. Тезис о «неразрывности языка и мышления» давно стал аксиомой марксистского языкознания, потому что в основу этого учения был заложен один из главных его постулатов: о единстве материального и идеального, формы и содержания, теории и практики, бытия и сознания, количества и качества.