Юрий Щеглов - Ex ungue leonem. Детские рассказы Л. Толстого и поэтика выразительности

Говорить о нацeленности как о чем-то, что имеет место с самого начала и лишь осознается по ходу изложения, не совсем корректно. В сущности, в ЧСБ сам факт нацеленности колодников на Бульку возникает лишь на последней фазе, когда Булька покидает убежище («Колодник увидел Бульку…»). То же самое, но более латентно – в К : фразу «собаки <���…> увидали котенка и хотят схватить его» можно понимать и так, что они раньше не видели котенка и лишь теперь на него нацелились.

По сути дела, данный ВН-ПОВ представляет собой решение, очень близкое к тем ВН-ПОВ, которые связывают Неадекватную Деятельностьс НАР Катастрофы(см. п. V.5, Ухудшение через Помощь). Отличие, однако, в том, что никаких попыток спасения здесь не предпринимается; общий элемент сводится лишь к занятию сочувственной, но бессильной позиции.

Эйзенштейн, рассматривая аналогичное выразительное построение в эпизоде с Дессалином, где героя разоружают в буквальном смысле, забирая у него саблю ( Нижний 1958 : 65), говорит, что «зрителя нужно довести до такого состояния, чтобы ему захотелось крикнуть “Стой!.. Не отдавай!”». Вовлеченность зрителей, выражающаяся в желании предупредить героя, особенно наглядно реализуется в детской театральной аудитории, которая часто действительно пытается помочь героям подсказками и советами с места. В ряде работ Эйзенштейна было выдвинуто понятие «прописи» для внушения зрителю того или иного чувства, в частности «прописи экстаза» ( Эйзенштейн 1964–1971 : III, 72–233). Поэтому в случаях с Дессалином, акулой и девочкой перед поездом правомерно говорить о «прописи тревоги».

Что СОВМЕЩЕНИЕ в мотиве Запоздалой Реакции всех трех контрастных отношений (между Катастрофойи ее успокоительной трактовкой героем; силой Катастрофыи слабостью, разоруженностью героя; информированностью читателя и неинформированностью героя) не разумеется само собой, а является определенной художественной находкой, можно видеть, сопоставляя данное решение с его гипотетическими альтернативами, например:

(а) контраст между Катастрофойи Мирной Жизньюсоздается без использования ментального плана, по схеме: ‘некто терпит бедствие и осознает это, а где-то в другом месте веселятся’. Близкая ситуация (правда, без ‘веселья’) реально имеется в рассказах в силу деления пространства на опасную и безопасную зоны;

(б) ментальный план используется, но не для разоружения героя, по схеме: ‘герой терпит бедствие, осознает это, но при этом вспоминает картины Мирной Жизни’.

В этом отказном варианте мотив Запоздалая Реакция есть частный случай той разновидности ВН-ПОВ, которая рассмотрена в Жолковский, Щеглов 1974 : 55–60 (см. также Наст. изд. С. 239–243) под названием Задержки в осмыслении.

Об особенностях индивидуальной темы ДГ , которыми это может быть обусловлено, см. примеч. 31. Пример полной непроницаемости сознания жертвы для признаков надвигающейся Катастрофыесть и в рассказе «Воробей и ласточки», тематически далеком от интересующего нас комплекса. Тем знаменательнее общность технического решения: ласточки замуровывают воробья в гнезде, а он так до конца и не понимает происходящего («Воробей не робел, поворачивал голову и чирикал»).

Запоздалая Реакция капитана – несколько иного типа, чем в других случаях: строго говоря, он запаздывает не с реакцией на то, что развертывается перед ним, а с самим выходом на место действия; выйдя же, реагирует мгновенно. Тем не менее эта задержка выполняет ту же функцию ‘благодушия в разгар опасности’. Такое появление в гуще уже далеко зашедших драматических событий персонажа, непричастного к ним и настроенного на мирные занятия, – достаточно распространенный тип Задержки в осмыслении (например, он представлен у Булгакова в «Днях Турбиных» – в поведении Лариосика).

Сама смежность Мирной Жизнии Спасительной Акции(обычно разделенных Катастрофойи Неадекватной Деятельностью) оказывается в П возможной благодаря позднему появлению капитана, обеспечивающему его Запоздалую Реакцию, а также отсутствию блока Неадекватная Деятельность.

Добавим, что оба эти шума входят не только в Ухудшение через Помощь, но и непосредственно в Усиление Опасности, так как обеспечивают звуковую сторону надвигающейся беды (т. е. ее НАР по признаку ‘интенсивность, ощутимость угрозы’ – см. п. V.3).

Об Утрате достигнутого см. Жолковский, Щеглов 1974 : 63 и далее, а также п. 5.3 главы об ОТКАЗЕ в Наст. изд. (С. 244–247).

Чтобы оценить эту максимальную закрепленность трагического результата, представим себе альтернативный вариант для ДГ : девочка лежит на путях, поезд наезжает, затем проходит; пути некоторое время окутаны дымом; дым рассеивается, и видно, что девочка ползает по рельсам, собирая грибы. Как легко видеть, продление (путем двухфазного Затемнения: поезд + дым) налицо, но мертвоподобия нет.

Говоря о СОВМ Катастрофыс Неадекватной Деятельностью, следует указать на наличие практически непрерывной гаммы переходов от проявлений Катастрофы(в частности, даваемых через восприятие героев, а также представляющих собой их эмоциональные реакции на Катастрофу) к манифестациям Неадекватной Деятельности. Ср. ряд:

констатирующие реакции типа «Акула!» – эмоциональные реакции типа «Ах!» – эмоциональные реакции с элементом заглядывания вперед типа «Что-то будет?» – мысленное проигрывание возможных вариантов спасения и обнаружение их бесперспективности – собственно Неадекватная Деятельность.

Можно, впрочем, наметить некоторое деление этого непрерывного ряда ступеней на качественно различающиеся группы. Первые два типа реакций относятся полностью к сфере Катастрофы, создавая ее эмоциональный ореол. Все последующие так или иначе ориентированы на предстоящую Спасительную Акциюи являются ее ПОДАЧЕЙ, поскольку, как уже говорилось, мысленное проигрывание и Неадекватная Деятельностьслужат ОТКАЗОМ к Спасительной Акции. Что же касается реакции типа «Что-то будет?», то ее можно рассматривать как создание «пустого места» для Спасительной Акции, т. е. постановку вопроса, на который она будет ответом; иными словами, это ПРЕП (сходную роль играют те места в новеллах Конан Дойла, где Уотсон подытоживает задачу и констатирует ее неразрешимость).