Лидия Гинзбург - О психологической прозе. О литературном герое (сборник)

См.: Fernandez R . In Search of the Self. Proust. A collection of critical essays. New York, 1962.

Не касаюсь здесь принципов литературы церковной, средневековой, вообще непосредственно связанной с догматическими учениями.

Декарт в трактате «Страсти души» (1649) призывал умерять и ограничивать те из страстей и аффектов, которые могут иметь разрушительное действие.

Чувствительное изображение этой страсти – вернейшее средство трогать сердца. Изображайте же – даю на это согласие – влюбленных героев, но не превращайте их в слащавых пастушков… И пусть любовь, часто вступающая в борьбу с укорами совести, предстанет нам слабостью, а не добродетелью (фр.).

У зрелого Пушкина иерархическая гармония социально-этических представлений отчетливо сказывается в его письмах. Сравним письма Пушкина русские и французские, французские – к женщинам и к Чаадаеву или Раевскому, его письма светские и дружеские, письма к невесте и письма к жене, – все это разные аспекты жизни, и каждому из них соответствует свой слог. В письмах Пушкин сохранял особый язык для предметов важных.

«Кто стремится к злу ради его собственной горечи?» (англ.)

«Воля справедливого и благого бога заключается в том, чтобы сыны земли были счастливы и чтобы они пользовались всеми удовольствиями, совместимыми с общественным благом», – формулирует Гельвеций. (См.: Гельвеций К. А. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1974. С. 46.)

Позиция Толстого напоминает об изречении Паскаля: «Бояться смерти следует находясь вне опасности, а не в минуту опасности; потому что нужно быть мужчиной».

Толстой не заметил, что Шопенгауэр принял меры против практического истолкования его утверждений. Он отрицал целесообразность самоубийства на том основании, что единичный человек все равно не может истребить главное зло – мировую волю.

«Никто не мешает нам с Шопенгауэром отрицать жизнь. Но тогда убей себя… а не вертись в этой жизни, рассказывая и расписывая, что ты не понимаешь жизни».

Хомяков А. С . Полн. собр. соч. Т. 1. М., 1911.

Самарин Ю. Ф . Соч. Т. 1. М., 1900. С. 41.

Русь. 1883. № 1. С. 38.

Чернышевский Н. Г . Полн. собр. соч. Т. 11. М., 1939. С. 210.

См.: Маркс К., Энгельс Ф . Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 234.

Шопенгауэр А . Полн. собр. соч. Т. 1. М., 1900. С. 393.

См., например: Соловьев Э. Ю . Экзистенциализм (статья вторая) // Вопросы философии. 1967. № 1.

Переписка Флобера свидетельствует о страстном его отношении к событиям общественной и частной жизни. М. Бонвит в книге, специально посвященной этому вопросу, показывает, сколь изменчивым и сложным явлением было флоберовское бесстрастие – даже в литературном плане. См.: Bonwit M . Gustave Flaubert et le principe d’impassibilité. Berkeley and Los-Angeles, 1950.

О «Медном всаднике» в этом плане см. работу И. М. Тойбина «Философско-историческая поэма А. С. Пушкина „Медный всадник“» (Учен. зап. Курск. пед. ин-та. 1968. Вып. 55). Своеобразно поставлен вопрос о правде пушкинского Пугачева в статье М. Цветаевой «Пушкин и Пугачев» ( Цветаева М . Мой Пушкин. М., 1967).

Гуковский Г. А . Реализм Гоголя. М.; Л., 1959. С. 451–465.

Например, Виктор – герой тургеневского рассказа «Свидание» («Записки охотника») – крепостной лакей, лицо угнетенное. Но в рассказе он сам выступает в роли угнетателя, обидчика крестьянской девушки. И Тургенев изображает Виктора с подчеркнутым осуждением, даже отвращением. Без всяких скидок на обстоятельства.

Западная литература XX века вернулась отчасти к связанному конфликту, притом в самой крайней его форме. Так в особенности у Кафки, с его человеком, подавленным объективным ужасом внешней силы, человеком, которого судят, осуждают, казнят – и ему неизвестно за что («Процесс»), или тем, которого неизвестная ему сила неизвестно почему превращает в насекомое («Превращение»).

Для Толстого, впрочем, как и для всех писателей XIX века, практически существуют границы изображаемого. Сопоставляя дневники Толстого с толстовским художественным использованием автобиографического материала, можно убедиться в том, что и он смягчал психологические коллизии. Так, в дневнике 1863 года первый год семейной жизни изображен порой очень жестокими и неблагообразными чертами. Этот опыт использован в описании первого периода семейной жизни Кити и Левина, трудного периода взаимного привыкания. Но в романе все гораздо суммарнее, чем в дневниках, и неблагообразные черты пропущены.

Имеется в виду «Мир как воля и представление».

В толстовском человеке из народа внутреннее «сознание» слито с его натуральной обусловленностью и противостоит только искусственно навязанным формам (солдатчина Каратаева, например).

Иногда мотивы обоих рядов сталкиваются неразрешимым образом. «Казаки», например, история того, как свободный выбор нового склада жизни не удался, наткнувшись на социальную обусловленность, с одной стороны, героя, Оленина, с другой – казаков, извергающих его из своей среды.

Кризис Толстого принял острую форму начиная с 1876 года. И именно в «Дневнике писателя» того же 1876 года (октябрь, декабрь) в статьях «Приговор» и «Голословные утверждения» Достоевский создал своего «логического самоубийцу», человека столь непомерной интенсивности личного самосознания, что он не может вынести противоречие между своей ценностью и своей конечностью. Если нет веры в бессмертие души, – остается самоуничтожение: «Для него слишком очевидно, что ему жить нельзя и – он слишком знает, что прав и что опровергнуть его невозможно». К этому кругу идей тяготеет уже исповедь Ипполита в третьей части «Идиота» (1868). В 1876 году Достоевский писал о том самом, что переживал в это время Толстой.

«Все мое ношу с собой» (лат.).

Народное благо (лат.).

Каждый за себя (фр.).

Ср. вариант этого текста в набросках 1854–1855 годов (XII, 474).

Леонтьев К . Собр. соч. Т. 8. С. 236–237.

Бахтин М . Предисловие // Толстой Л. Полн. собр. худож. произв. Т. 13. М.; Л., 1930. С. VIII и др. О художественных формах, в которых воплощается прямая тенденциозность позднего Толстого, см. также: Билинкис Я. С . Повествование в «Воскресении» // О творчестве Л. Н. Толстого. Л., 1959.