Лидия Гинзбург - О психологической прозе. О литературном герое (сборник)

Якубинский Л. П . О диалогической речи // Русская речь. Сб. 1. Пг., 1923. С. 134.

Отправляясь от статьи Якубинского, А. А. Леонтьев пишет о реактивности диалогической речи: «Ответ собеседника в большом числе случаев представляет собой перефразировку, а то и повторение вопроса или замечания: Холодно. – Да, морозец! Ты домой? – Домой, конечно. Ну и что? – Да ничего, и т. д. … В сущности, диалогическая речь строится по схеме «стимул – реакция» (и, в частности, в ней отсутствует предварительное программирование). Реплика первого собеседника чаще всего допускает сравнительно небольшое число возможных ответов, во всяком случае по содержанию. «Речевая функция» второго собеседника сводится к выбору наиболее вероятного из этих возможных ответов – в данной ситуации и для данного субъекта (один ответил: – Да, морозец! – Другой в той же ситуации: – Брр!)» ( Леонтьев А. А. Функции и формы речи // Основы теории речевой деятельности. М., 1974. С. 251–252).

См.: Узнадзе Д. Н . Формы поведения человека // Психологические исследования. М., 1966.

Волошинов В. Н . Марксизм и философия языка. Л., 1930. С. 121.

«Что наше, тово нам и не нада». Комедия в одном действии, сочиненная А. Копиевым. СПб., 1794. С. 15–16.

Я имею в виду систему, а не отдельные открытия и прозрения, которые существовали и раньше.

Принципиально иные открытия в плане изображения чужой речи принадлежат Достоевскому. Они подробно рассматриваются М. М. Бахтиным в связи с его концепцией полифонического романа Достоевского. См.: Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. Гл. 5.

См.: Виноградов В. О языке Толстого (50–60-е годы) // Литературное наследство. Т. 35–36. М., 1939. С. 196–201 и др.

См.: Виноградов В. О языке Толстого (50–60-е годы) // Литературное наследство. Т. 35–36. М., 1939. С. 179–189.

Особый случай логической внутренней речи представляет собой внутренний монолог Наполеона, ожидающего на Поклонной горе делегацию «бояр», представителей покоренной Москвы. Как и все, что в «Войне и мире» относится к Наполеону, это текст разоблачительный, с подчеркнуто условным смешением русского и французского языков, текст в стиле письменных и устных высказываний Наполеона, как их понимал Толстой. «Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clémence est toujours prompte à descendre sur les vaincus. Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это неправда, что я в Москве (вдруг приходило ему в голову). Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. „Бояре!“ скажу я им, „я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных“».

См.: Aucouturier M . Langage intérieur et analyse psychologique chez Tolstoï // Revue des études slaves. V. 34. Paris, 1957. P. 8.

См.: Эйхенбаум Б. Молодой Толстой. Пб.; Берлин, 1922. С. 59, 121 и др.

Proust M . Contre Sainte-Beuve. Suivi de Nouveaux Mélanges. Paris, 1954. P. 420–421.

Вот один из экскурсов об этом безупречном словоупотреблении: «Словарь мадам де Германт, почти в той же мере, как и словарь матери Сен-Лу, отличался восхитительной чистотой. Не в холодных имитациях современных писателей, которые пишут аи fait (вместо еп réalité ), singulièrement (вместо en particulier ), étonné (вместо frappé de stupeur ) и т. д., и т. д., – можно найти старый язык и подлинное произношение слов, но беседуя с мадам де Германт или с Франсуазой. Пяти лет от роду я научился у Франсуазы, что надо говорить не Тарн, но Тар, не Беарн, но Беар. И поэтому, когда я двадцатилетним посещал свет, мне не пришлось там учиться, что не следует говорить (как мадам Бонтан): мадам де Беарн».

О проникновении карточной фразеологии в литературу см.: Виноградов В. В. Стиль «Пиковой дамы» // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии АН СССР. № 2. М.; Л., 1936.

Диалог игроков, открывающий «Маскарад» Лермонтова, имеет прямое фабульное значение.

Чудаков А. П . Поэтика Чехова. М., 1971. С. 282.

Чудаков А. П . Проблема целостного анализа художественной системы // Славянские литературы. VII Международный съезд славистов. М., 1973. С. 97.

Чудаков А. П . Поэтика Чехова. С. 280.

Леонтьев К . Собр. соч. Т. 8. М., 1912. С. 283, 291.

А. П. Скафтымов писал «Когда Чебутыкин, погруженный в газету, произносит: „Цицикар. Здесь свирепствует оспа“, то эта ни к кому не обращенная фраза, конечно, не имеет никакого сообщающего смысла, а присутствует лишь как одно из выражений скучающего спокойствия, незанятости, рассеянности и вялости общей атмосферы» (К вопросу о принципах построения пьес А. П. Чехова // Нравственные искания русских писателей. М., 1972. С. 417). Бессмысленные реплики осмыслены именно тем, что они выражают бессмысленность существования.

Воспоминания Д. Городецкого // Биржевые ведомости. 1904. № 364.

Воспоминания Арс. Г. (И. Я. Гурлянд) // Театр и искусство. 1904. № 28.

См.: Выготский Л. С . Мышление и речь // Избранные психологические исследования. М., 1956. С. 364–375.

Об этом см., например, Кацнельсон С. Д . Типология языка и речевое мышление. Л., 1972. С. 121–125 и др.