Абрам Рейтблат - Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы [litres]

В заключение, что выиграл или проиграл Булгарин своим доносом – неизвестно. Князь сказал, что тут есть подробности, которых он не может объявить» 422 422 Никитенко А. В. Указ. соч. С. 275. .

14 декабря Бенкендорф направил Уварову новое отношение, учитывающее, видимо, представление министра:

Милостивый государь Сергей Семенович!

Государь Император, узнав, что гг. издатели газет и журналов часто, вместо того, чтобы помещать в своих изданиях разбор сочинений и критику оных чисто литературную и благонамеренную, осмеливаются превращать эту дозволенную критику в личности непростительные и брань неприличную, Высочайше поручить мне соизволил сообщить Вашему Высокопревосходительству, что Его Величество отныне наистрожайше повелел, дабы Устав ценсурный оставался во всей своей силе и чтобы смысл оного ни под каким предлогом нарушаем не был, тем более что Устав этот достаточен для удержания гг. журналистов в пределах общей благопристойности, и чтобы они, разбирая сочинение, не осмеливались касаться личности сочинителя. При этом Его Величество заметить изволил, что неукоснительное исполнение всех предписаний Ценсурного устава будет зависеть от строгого внимания и знания своего дела гг. ценсоров, как равно и от просвещенного и прозорливого направления, которое Ваше Высокопревосходительство будет давать тем ценсорам в исполнении их обязанности.

Примите… 423 423 Текст отношения печатается по отпуску, сохранившемуся в делах III отделения, в котором финальная часть со стандартной формулой завершения письма опущена.

Граф Бенкендорф (Л. 66).

«Высочайшее повеление о том, дабы Устав ценсурный оставался во всей своей силе и чтобы смысл оного ни под каким предлогом нарушаем не был» 424 424 РГИА. Ф. 772. Оп. 1. Д. 1582. Л. 22 об. официально было сообщено цензурным инстанциям. Исполняя его, Уваров 15 декабря отдал распоряжение «о неукоснительном исполнении всех предписаний Цензурного устава к воспрепятствованию в журналах и газетах неприличной полемики» (Л. 67). Известив об этом официальным отношением Бенкендорфа, он одновременно направил ему письмо с разъяснением мотивов своих предложений:

Милостивый государь, граф Александр Христофорович!

Приняв Высочайшую волю, в отношении Вашего Сиятельства от 14 сего декабря за № 4008 изображенную, к исполнению, я считаю себя обязанным изложить Вам, милостивый государь, конфиденциально побуждения, по коим я полагал необходимым усилить власть цензурного начальства некоторыми временными мерами, как я о сем предварительно объяснял Вашему Сиятельству.

В одиннадцатилетнее мое управление Министерством народного просвещения считал я цензуру печатаемых книг, особенно журналов и газет, одною из самых тяжких, но вместе и самых важных обязанностей моего звания. Во все продолжение этого времени и доныне наблюдая за ходом периодической литературы и замечая постоянный ее упадок, я не мог не заметить и систематического ее уклонения от начал, ей предначертанных. В этой вседневной, неровной борьбе цензоров, обремененных трудами суетливыми и подлежащих нападениям со всех сторон и взысканиям всякого рода, с журналистами, считающими ненаказанность свою прямым следствием ответственности цензора, ими же вовлеченного в ошибку, являлись с одной стороны иногда слабости и недосмотры, с другой обнаруживалось более и более если не открытое сопротивление, как в настоящем случае со стороны Булгарина, то по крайней мере беспрерывное стремление уловить всеми средствами цензора и избегнуть точного исполнения неоднократных предписаний начальства и строжайше определяемых взысканий. Обращаясь к правилам, изложенным в Уставе о цензуре (в составлении коего мы с Вашим Сиятельством участвовали), я дозволяю себе заметить, что подобно всем цензурным установлениям, когда-либо и где-либо составляемым, в Уставе мы не могли предупредить всех случаев или заранее предусмотреть те стороны, с коих будут стараться ослабить его действия. У нас эта сторона явно показывается в периодической литературе, поглотившей все другие отрасли словесности или низведшей оную на низшую степень самобытности. В таком положении я обратил внимание и Вашего Сиятельства и Главного управления цензуры на необходимость не только не ослабить, но и подкрепить хотя временными мерами власть цензурного начальства, недостаточно, по моему разумению, обеспеченную и находящуюся по силе вещей в оборонительном уже положении. Эти предположения, как видно из отношения Вашего Сиятельства, не удостоились Высочайшего одобрения и тем самым положен конец всякому дальнейшему рассуждению. Я не останавливаюсь сказать: заявивши всеподданнейше Его Величеству и ныне чрез Ваше Сиятельство повторяя, что по моему убеждению орудие периодической литературы находится у нас большею частию в руках людей, не заслуживающих доверия правительства, – я в ближайшем смысле исполнил одну из главных обязанностей моего звания. – От сердца желаю, чтобы на опыте мои опасения оказались чрезмерными и не были подтверждены фактами; во всяком случае мое неусыпное наблюдение будет и впредь обращено на сохранение, по мере недостаточных средств и быстро возрастающих затруднений, общего духа от заразы, ему грозящей, и от ухищрений недобросовестных двигателей общего мнения, влияние коих тем более уважительно у нас, что они действуют как будто с разрешения правительства и в кругу его наблюдений.

Что касается до письма Булгарина к кн. Волконскому, то я не доводил до Высочайшего сведения о том обстоятельстве, что это письмо было предварительно сообщено Вашему Сиятельству, потому что не считаю, что подобное конфиденциальное сообщение с представлением Вашему Сиятельству распорядиться по собственному Вашему усмотрению касательно самого Булгарина освобождало меня от обязанности доводить до Высочайшего сведения о таких просьбах, в коих содержится так сказать апелляция на Высочайшее усмотрение против распоряжения министерства, мне Высочайше вверенного; каковым правилом я руководствовался в течение 11 лет и до конца службы моей всегда руководствоваться буду. Сверх того я должен был обозначить ясно и точку, с которой я смотрю на положение цензоров и на дух журналистов, а в этом отношении довольно одного этого отзыва редактора «Северной пчелы», чтобы убедиться, как я сказал выше, в том, что орудие периодической литературы находится, к сожалению, большею частию в руках, не имеющих права на уважение начальства и доверие правительства.

Впрочем, так как «Северная пчела» состоит уже в некоторых частях под наблюдением III отделения Собственной канцелярии Его Величества, то не благоугодно ли будет Вашему Сиятельству подвергнуть на Высочайшее уважение мое всеподданнейшее ходатайство о том, чтобы вообще цензурирование «Северной пчелы» было возложено на III отделение, под управлением Вашего Сиятельства состоящее.