Абрам Рейтблат - Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы [litres]

Покорнейше прося Ваше Сиятельство довести о всех сих обстоятельствах до Высочайшего Его Величества сведения, я прошу Вас, милостивый государь, принять уверение в совершенном почтении и преданности.

Уваров. 15 декабря 1843 (Л. 68–70) 425 425 Подробнее о взглядах Уварова на цензуру см.: Виттекер Ц. Х. Граф Сергей Семенович Уваров и его время. СПб., 1999. С. 128–139. .

Спустя три дня Бенкендорф ответил на письмо Уварова:

Милостивый государь Сергей Семенович!

Отношение Вашего Высокопревосходительства, от 15 декабря № 1594, я имел счастие в подлиннике представлять Государю Императору, и Его Императорское Величество, для рассмотрения Ценсурного устава, намерен был повелеть учредить комитет из тех самых лиц, которые участвовали в составлении оного 426 426 Не ясно, о каком комитете идет речь. История создания цензурного устава 1828 г. достаточно темна. С ноября 1826 г. по октябрь 1827 г. действовал Временный комитет для рассмотрения проекта цензуры иностранных книг, который дал аргументированную критику цензурного устава 1826 г. и предложил разработать новый (см.: Гиллельсон М. И. Литературная политика царизма после 14 декабря 1825 г. // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1978. Т. 8. С. 203–215). В него входили И. В. Васильчиков, Д. В. Дашков, Л. Л. Карбоньер, В. С. Ланской, К. В. Нессельроде, С. С. Уваров, А. С. Шишков. О комитете, в рамках которого создавался устав, утвержденный в апреле 1828 г., у историков информации нет. Известно только, что важную роль в подготовке нового устава сыграл Д. В. Дашков и что, по некоторым сведениям, над его текстом работали Н. И. Греч и В. Ф. Одоевский, но последние по своему служебному статусу в подобный комитет входить не могли. На основе слов Уварова в предыдущем письме можно выдвинуть предположение, что членами этого комитета были Уваров и Бенкендорф. . Но как некоторые из особ тех уже скончались, то Государь Император Высочайше повелеть изволил, чтобы Ваше Высокопревосходительство подробно рассмотрели в Главном ценсурном управлении действующий ныне Ценсурный устав и указали бы те недостатки оного, которые, по приобретенной Вами опытности в течение одиннадцатилетнего управления Министерством народного просвещения, должны быть, по Вашему мнению, исправлены 427 427 22 декабря 1843 г. Уваров поручил Волконскому «предложить С.-Петербургскому цензурному комитету рассмотреть подробно существующий ныне цензурный устав в отношении к правилам внутренней цензуры и представить <���…> соображения свои об изменениях и пополнениях, какие комитет признает полезным сделать по некоторым статьям сего узаконения» (РГИА. Ф. 772. Оп. 1. Д. 1667. Л. 66). 28 декабря Волконский выполнил это поручение, но никто из членов комитета в дальнейшем ничего не представил. В ноябре 1845 г. Уваров запросил нового попечителя Петербургского учебного округа М. Н. Мусина-Пушкина, как продвигается эта работа. Подготовить дополнения было поручено Никитенко. Он в ноябре–декабре составил «Проект изменений и дополнений к Цензурному уставу», который был 28 декабря рассмотрен и одобрен цензурным комитетом. Было решено: «Не делать изменений в ныне существующий цензурный устав», «дополнить устав правилами а) об ответственности повременных изданий пред правительством; в) об ответственности периодических изданий пред публикой; с) об ответственности всех наших издателей книг пред публикой» и сделать еще ряд третьестепенных дополнений (Там же. Л. 67–68; см. также: Никитенко А. В. Указ. соч. С. 296). Этот проект был представлен Уварову, но, судя по всему, Уваров не докладывал о нем императору. .

По окончании сего труда Его Величеству благоугодно, чтобы Ваше Высокопревосходительство все улучшения Ценсурного устава, как равно уничтожение и пополнение некоторых статей оного представили в Комитет гг. министров для обсуждения и представления Его Императорскому Величеству.

Что же касается до предложения Вашего Высокопревосходительства о возложении на обязанность III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии ценсуры «Северной пчелы», то Государь Император находит, что этот журнал, как и все прочие частные газеты , должен находиться на общем основании под непосредственным наблюдением обыкновенной ценсуры и что иное распоряжение насчет «Северной пчелы» было бы отступлением от общего закона. Не меняя того, таковое правильное заключение нисколько не препятствует как этому журналу, так и другим быть под некоторым моим влиянием и не лишает меня права посылать в тот или другой, по моему усмотрению, статьи, за которые уже лично я отвечаю, но которые не менее того равномерно должны быть подвергаемы общему закону ценсуры.

Примите, милостивый государь, уверение в чувствах моего ответного к Вам уважения и преданности.

Граф Бенкендорф. 18 декабря 1843 (Л. 71–72).

21 декабря Никитенко сделал последнюю дневниковую запись об этом деле: «Неожиданная нелепая мера министра народного просвещения. В цензурном комитете получена от него бумага, в которой он объявляет, что “действительно нашел в журналах статьи, где под видом философских и литературных исследований распространяются вредные идеи”, и потому он предписывает цензорам “быть как можно строже”. Повторяется также приказание бдительнее смотреть за переводами французских повестей и романов.

Я был у князя по этому поводу. Он очень сердит на министра за все эти распоряжения. Министр сказал ему, что “хочет”, чтобы, наконец, русская литература прекратилась.

Тогда по крайней мере будет что-нибудь определенное, а главное, говорил он, “я буду спать спокойно”.

Министр объявил также, что он будет карать цензоров беспощадно. Приятная перспектива!

Самое интересное в этих новых распоряжениях министра то, что они как бы совершенно оправдывают донос Булгарина на него самого, на князя Волконского и на всех нас. Говорят, что государь, прочитав письмо Булгарина, отдал его Бенкендорфу со словами: “Сделай так, чтобы я как будто об этом ничего не знал и не знаю”» 428 428 Никитенко А. В. Указ. соч. C. 276. .

Видимо, это имел в виду Булгарин, когда вспоминал в письме Гречу от 15 июня 1844 г.: «[Бенкендорф,] когда Уваров хотел пожрать меня, оказал мне истинное участие и сказал даже: “Si le malheur doit arriver – je prierai pour vous , comme pour moi-même ” [«Если суждено случиться несчастью, я буду молиться за вас так же, как молился бы за самого себя» ( фр .)]» 429 429 Цит. по: Рейтблат А. И. Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции: статьи и материалы. М., 2016. С. 399. .

Подведем итоги. Все началось с вызванного личными амбициями скандального письма Булгарина, запустившего процесс, в котором приняли участие высшие лица государства. Хотя указания на связь с мартинистами носили фантастический характер, но по сути Булгарин был прав, поскольку «Отечественные записки» действительно были оппозиционным журналом и травили Булгарина не столько из-за его устаревших взглядов и меркантильности, сколько из-за официозности его газеты и сотрудничества его с III отделением. Но резкость его выражений и нарушение субординации вроде бы повлекли за собой негативную реакцию властей, однако в конечном счете Булгарин своей цели добился. После января 1844 г. выступления против него в «Отечественных записках» и «Литературной газете» прекращаются, и не только упоминания о Булгарине, но и намеки на него не появляются до мая 1845 г., то есть почти полтора года. После этого выпады возобновляются (по-видимому, запрет на полемику отменил новый попечитель Петербургского учебного округа М. Н. Мусин-Пушкин, который сменил Волконского в феврале 1845 г.), хотя появляются реже и не столь остры, как ранее; Булгарин вновь на них отвечает 430 430 Помимо многочисленных его публикаций в «Северной пчеле» см., например, упомянутую в примеч. 21 его записку 1846 г. «Социалисм, коммунисм и пантеисм в России, в последнее 25-летие». . Решив на некоторое время свои проблемы, Булгарин тем не менее, наряду с другими журналистами, пострадал в дальнейшем. Его письмо подлило масла в огонь. Николай I все с большим подозрением относился к прессе и в итоге 27 февраля 1848 г. распорядился создать специальный комитет, призванный контролировать действия цензуры (формально он был учрежден 2 апреля и так и назывался Комитетом 2 апреля, или, по имени председателя, Меншиковским). 24 марта 1848 г. Уваров вынужден был написать и передать царю записку «О цензуре», в которой в очередной раз разъяснял императору свои взгляды на периодическую печать и задачи цензуры: «…осмеливаюсь думать, что Ваше Величество, удостоив трудности цензурного дела снисходительного внимания, изволите признать, что если иногда встречались ошибки цензоров, то это были ошибки неумышленные, неизбежные, потому что, с одной стороны, ошибаться свойственно людям, с другой – постановления, людьми сделанные, всегда имеют свои несовершенства. Неудовлетворительность нынешнего устройства цензуры у нас, конечно, требует исправлений, и она, по моему мнению, заключается, главнейшим образом, в скудости штатов цензурных, от которой происходит недостаточность средств цензуры для ее действия; в неответственности издателей периодических сочинений перед правительством и в столкновении разных ведомств при цензурном деле.