Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

И, кстати: нал-то, в самом деле – черный. Это не распределенная прибыль, не дивиденды и не зарплата. Знаев-папа незаконно взял деньги из магазинной выручки и эта сумма не подтверждена ничем.

К счастью, Рубанов-мастер вовремя перехватывает у бестолковых крутильщиков рукоятки управления романом и элегантно сводит все сюжетные нити:

Знаев, конечно же, продает подлецу Молнину галошно-телогреечный гипермаркет и дает инструкции управляющему Горохову… /Кстати, как хотите, а по мне, сочетание фамилий друзей-героев «Знаев и Горохов» это созвучие-реминисценция с толстовским «Жилин и Костылин»… славное наследие русской классики…/

«Я продаю магазин Григорию Молнину. Продавать будешь ты, по доверенности. Цену помнишь. Твоя доля – 25 процентов, как договаривались. Остальное переведи на мой счет в Андорре».

Совершенно непонятно, зачем при таком изобилии денег нужен был сыр-бор с криминальным изъятием выручки из кассы… напортачили подмастерья…

Красиво выписывает схватку патриота Знаева с беспардонными американскими педерастами, распялившими пасти на святое. Возжелали, видите ли, приобрести права на знаевскую русскую телогреечку. Но не тут-то было! Телевизор Зворыкина захапали, вертолет Сикорского отжали, но уж телогреечку – накося-выкуси!

«С дивана навстречу ему поднялись три огромных педераста, бритые наголо, с широкими и жирными лицами; у двоих в ушах полыхали бриллианты, третий был намазан автозагаром. Из них один был крупней и шире в бедрах; он инициативно зашевелился, взглядом подозвал официанта и поправил браслетки, обильно обвивающие его толстые безволосые запястья. Видимо, альфа-педераст.

– Телогрейка – это русская одежда солдат и лагерных заключенных. Важно, чтобы в основе коллекции лежал оригинальный аутентичный бренд. Важно, чтобы было подчеркнуто оригинальное происхождение. Именно за это ты получишь свои деньги.

…

– Ты что, дружок, – спросил Знаев, – берега попутал? Ты мне что предложил? Хочешь, чтобы я продал родину американским гомосекам?».

Красивое и мощное крещендо заложил Рубанов-мастер, эффектно описал отлуп заокеанской нечисти. Читая, я инициативно зашевелился, встал по стойке «Смирно» и прослезился.

Но у Знаева есть еще долги:

«Вот: хороший парень, тоже – друг… Я ему полтора миллиона долларов должен. А вот – другой гражданин, здесь я должен два…все эти расписки на колоссальные миллионы возникли давно, иные – лежали в сейфе пять, шесть лет».

С долгами на «колоссальные миллионы» тертый и ответственный бизнесмен Знаев-Жилин поступает совершенно ожидаемо: никаких указаний Костылину-Горохову насчет них не дает и просто забывает о них.

Равно как забывает и о высокохудожественно отдизайненных и отшитых супертелогрейках. Опять Горохову отдуваться…

Ни в какой Донбасс Знаев, конечно, не уезжает, а внезапно, но ожидаемо оказывается в Калифорнии, где растворяется в океане на серфинг-доске.

Посудите сами: разве неправ был писатель Рубанов, упрекнувший критиков в узости сознания и дилетантизме?

Прав, тысячу раз прав! Такой новаторский и трансцендентный роман можно прочесть до конца только с предварительно расширенным сознанием и только будучи профессионалом в области финансов и розничной торговли (особенно в галошно-телогреечном секторе).

Хочется думать, что писатель Рубанов не оставит полюбившегося читателям героя бултыхаться во враждебном океане на потеху заморским гомосексуалистам. Искренно верится, что многостаночный комментатор RobertEgorov окажется прав – безошибочный и непотопляемый Знаев не погибнет. Как неубиваемый Чапаев, он переплывет Тихий океан, вынырнет из донецкой речки Кальмиус и сменит Захара Прилепина в смертном бою на Калиновом мосту.

Задаст жару врагам и вытянет Рубанова-автора на новый толстый роман.

Е. Водолазкин , повесть «Близкие друзья»

Писатель Евгений Водолазкин похож на лютеранского пастора, тайно посещающего свинг-вечеринки. То есть впечатление автор производит самое благоприятное и располагающее, как человек явно широких взглядов на окружающую действительность. Поэтому за его повесть «Близкие друзья» я взялся в предвкушении чего-то необычного.

Ожидания себя оправдали сполна. Тут уместнее всего привести слова «окопного писателя» Виктора Некрасова, сказанные им после посещения одной из выставок официоза: «Впечатление яркое. Как будто говна пожевал».

Не секрет, что именно Евгений Водолазкин, словно и впрямь настоящий пастор, является «духовно-литературным отцом» и наставником не кого-то там, а самой Гузель Яхиной. Прославленная авторесса легендарного рассказа про войну и немцев «Винтовка» неоднократно с гордостью сообщала публике, что перечитала все водолазкинские тексты, прежде чем решиться наступить в стезю писательского ремесла собственной стопой.

Но мало ли кто чего перечитал, скажете вы. Соглашусь. Есть же вот люди, которые всех этих лауреатов читали, однако что толку – так и останутся до конца дней своих лишь злобными и завистливыми хулителями столпов.

Иное дело писательница Яхина – современный литературный успех любит усердных и послушных. Именно Евгений Водолазкин нашептал ей дельный совет: «Вторая книга должна сильно отличаться от первой». И именно Евгений Водолазкин следующей (после татар) жертвой ее пера назначил поволжских немцев. Что получилось – мы все имели возможность увидеть в яхинском эльфийском романе «Дети мои». Водолазкин всячески этих «Детей» хвалит, как своих собственных.

К немцам вообще (не только к поволжским) отношение у Водолазкина весьма трепетное. В этом ничего предосудительного нет. Даже народный герой Данила Багров, который, казалось бы, кавказцев на дух не переносил, американцам кирдык обещал, евреев тоже «как-то не очень» – как раз к немцам относился нормально.

Ну немцы и немцы.

Но почему немцы? Зачем немцы?

А есть такой анекдот. Сидит старушка в избушке. Вдруг дверь вышибается ударом кованого сапога и на пороге появляется мордатый немец. Смотрит на испуганную старушку и кричит: «Матка, курка-яйко йесть?» Старушка отвечает: «Да хосподь с тобой! Как ваши в сорок первом забрали все, так ничего с тех пор и нету!» Немец протягивает ей коробку и говорит: «Матка, полутчай гуманитарный посылка из Федератифный Германия!»

В голодном 1992 году немцы взяли и спасли тогда еще будущего доктора филологических наук и будущего автора замечательного романа «Лавр» от голода и прозябания – Мюнхенский университет пригласил его к себе на годичную стажировку.

Евгений Германович, умный человек с подходящим случаю отчеством, времени не терял, связи с германцами всячески налаживал и закреплял. Став стипендиатом фонда имени Александра фон Гумбольдта, в конце девяностых и начале нулевых Водолазкин снова получил возможность жить, вести исследования и публиковаться в ставшем ему близким городе Мюнхене.