Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Тут читатель с узким сознанием совсем теряется. Оказывается, сшитые в Китае телогрейки очень хороши! Они успешно продаются уже пять лет. Все эти годы их шили в Китае с бирками или без бирок? И почему на бирки Сергей обратил внимание только сейчас? Продажи упали?

И почему именно сейчас он обратился к дизайнеру? Почему не пять лет назад?

Не надо спрашивать, ответа не будет. Автор быстро посадил суперСергея на быстрый мотоцикл и отправил к новым загадкам. И не просто отправил, а под сопровождение дифирамбов (дифирамбы герою вообще пропитывают всю книгу; звучат они ласково и задушевно – может быть, потому, что внешность и часть биографии суперСергея любовно списаны автором с самого себя): «мужчина сорока восьми лет, седые волосы… без признаков живота и лысины, тертый, жилистый, расчетливый, азартный, безошибочный… очень умный… когда едешь (или живешь) в три раза быстрей большинства – предугадывание чужого поступка превращается в привычку; потом – в рефлекс… двадцать семь лет приезжал на все встречи вовремя, минута в минуту… Знаев – человек мгновенного действия… очень здоровый… поджарый, опасный… железный, непотопляемый босс…»

Пока расчетливый и очень умный Знаев летит на мотоцикле под гимны себе, расскажем вкратце сюжет «Патриота». Вдруг кто-то не читал? Особого значения сюжет не имеет, так как все герои совершают все поступки конвульсивно и нелогично, но для порядка надо.

Итак, опытный и тертый Сергей Знаев, в прошлом успешный банкир, а ныне владелец гипермаркета «Готовься к войне» запутался в долгах (все-таки подкачали телогрейки, не дали прогнозируемой прибыли!), хочет покончить со старой жизнью и начать новую. Он решает уехать на Донбасс (или «в Донбасс»; как кому по сердцу) и там «воевать за Россию». О своем неколебимом решении «уехать на Донбасс» он сообщает каждому встречному-поперечному; все его отговаривают и разубеждают: передумай, мол!

Отговаривают, в общем-то, правильно: в описываемое время на Донбассе уже вовсю воюет за Россию и за Правду Захар Прилепин; батальонов и телохранителей для вас не напасешься.

Однако тертого и безошибочного Знаева не переубедить, его слово – твердо. Он непрерывно произносит патриотические речи, клеймит либеральное охвостье, страдает и томится душой за Россию.

Но не так все просто. Писатель Рубанов – тоже тертый и безошибочный. Роман должны одобрить и похвалить все: от последнего защечного либерала до первого пламенного патриота. Поэтому автор наделяет Знаева воспалением нерва и заставляет глотать сильные нейролептики в неумеренных дозах. Иногда обильно запивая алкоголем, иногда – так, насухую. Знаев постоянно видит и слышит чертей, в голове у него «пелена», на страницах романа появляются колдун и портал в Гиперборею. И подхвостные либералы успокаиваются: «Уф-ф, значит, патриотизм – не всерьез! Это понарошку, такая авторская игра! Автор показывает, что нету никакого патриотизьму, а все это – чертовщина и морок больного ума. И вообще: накидаешься «колес» – патриотом станешь. Тонко!» – и аплодируют.

Но и патриоты аплодируют. Они пожимают плечами: «Что ж, время такое! Даже железному опасному патриоту-с-телогрейкой приходится играть с этими мистическими приблудами. Книжный рынок-с, понимаем-с! Ладно уж, чего там… мода такая… Хоть и с чертями, но парень-то наш! Нашенский!».

Эвона как Сергей-патриот режет: «Так или иначе, решение принято. Исчезнуть, уехать. К ебене матери. Туда, где дерутся, на передний край, в окоп. Пора в окопы. Пора в окопы».

И, ловко проскочив между либеральной Сциллой и патриотической сами-понимаете-кем, Рубанов-мастер вылетает на вольное пространство.

Можно уже не заботиться о приличиях: читатели с узким сознанием книжку уже захлопнули, а оставшимся Рубанов постоянно напоминает о «пелене» в голове героя – нейролептики глотаются горстями, бесы возникают ежечасно. Все противоречия, нелепости и небывальщины списываются на «колеса» и чертей, все не всерьез. Это – сильный, грамотный, талантливый литературный прием Рубанова-мастера.

Дано: три года назад СуперСергей занял у старого друга Плоцкого три миллиона долларов сроком на шесть месяцев. Вот он приходит к своему кредитору, старому другу (которого Знаев «уважает и любит»).

Приходит не отдать долг и не попросить об отсрочке. А побеседовать на личные темы, вспомнить давно встреченную девушку.

Плоцкий: «Три года прошло. Ты появляешься раз в полгода на пять минут. Я тебе звоню – ты трубку не берешь. Я оставляю приветы на автоответчике».

«– Подожди, – попросил Знаев. – Сейчас лето, торговля вялая… Осенью все будет! Начнется сезон, пойдут продажи, я отдам… Форс-мажор! Все победнели! Крым! Донбасс! Сирия! Война, сука! А ты меня сливаешь! Нашел, кого слить! Вся Москва знает, что Знаев попал! И всем должен.

У тебя денег – миллионов пятьдесят. Может, семьдесят. Я же знаю. Мы же двадцать пять лет друзья. Что ж ты, растопчешь меня за три единицы?».

И разоблачает своекорыстного Плоцкого (и фамилия какая-то непатриотическая…)

«– Ты же мне не по дружбе давал. Ты же мне давал – под проценты! Это был бизнес, ты на мне зарабатывал! Пока я мог – я платил».

Согласитесь, неприятный тип этот Плоцкий! Нет, чтобы дать три миллиона просто так и забыть о них! Процентов ждет, да еще и напоминает!

Плоцкий, впрочем, не особо-то нажился на тертом Сергее: «За три года ты не отдал ни копейки. Правильно? Ты не позвонил! Друзья так не делают! Ты – говно».

Знаев: «Прости меня. Я тебя очень уважаю. Я у тебя многому научился».

Плоцкий: «Если бы ты хотя бы раз в месяц паршивую смску присылал – ничего бы не было!» .

Конечно, читатель сразу верит автору.

Рубанов-мастер знает, что среди его читателей нет таких, кто называет миллион долларов «единицей» или «единичкой», никто из них не одалживал и не брал в долг три «единички». Посему читатель поверит, что московские миллионеры ведут себя в отношениях займа именно так: очень опытный, умный, тертый, расчетливый, уважающий и любящий старого друга бизнесмен Сергей не появляется и не звонит, а кредитор спокойненько ждет год за годом. Да-да, именно так и бывает в реальной жизни.

Это в мелком читательском мире из-за ста тысяч рублей могут спалить машину или встретить в подъезде. Большие серьезные бизнесмены, убеждает нас писатель Рубанов, решают вопросы с долгами иначе. Не отдают, не звонят, не волнуются и не просят. Но при этом – уважают и любят. И должников никто не тревожит.

После пассажа с «тремя единичками на три года» писатель Рубанов и вовсе забрасывает тормоза за мельницу. Теперь уже можно все!

Как у Ильи Ильфа: «Когда покупатели увидели этот товар, они поняли, что все преграды рухнули, что все можно».