Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Одновременно с прочими рыночными принципами утвердился и принцип релятивизма, то есть равнозначности любых творений. И если не все, как Михаил Гуцериев, могут заставить Кобзона спеть, а Гафта прочитать, то уж опубликовать-то свои творения всем под силу. А многим даже доступно организовать написание рецензий и присуждение премий. Не Кобзон, конечно, но тоже кое-что.

Когда-то принцип релятивизма применяли к андеграунду – инакомыслию, авангарду, абстракции, но сегодня он применяется повсеместно. Попробуйте, укажите на корявость и бессодержательность потока текстов. И услышите, что ничего не понимаете – раз, завидуете – два, что это «новый реализм» «иль что-нибудь такое» – три. Почему, если можно одним, то нельзя другим? Если «Вишневая любовь» стала лауреатом фестиваля «Песня года-2014», то чем хуже птицы вечности и кошак-чистюля? А чтобы не было вопросов, творчество М. Гуцериева, Е. Васильевой, А. Улюкаева и им подобных вскоре вполне могут отнести к «новому авангардизму» или «постабстракционизму». Кстати, у всех троих неплохая «творческая стратегия», то есть именно то, как мы выяснили, что нужно вместо гармонии, оригинальности, трудолюбия, творческой работы, поиска новых форм и авторского миропонимания.

Все это красноречиво свидетельствует только о том, что российское искусство зашло в тупик. Но если говорить о стране в целом, то ощущение тупика возникает у многих. Особенно же это ощущение обостряется, когда узнаешь, что правосудие в нашей стране вершат люди, не имеющие даже специального образования, зато имеющие прочные и обширные связи в криминальном мире. И если бы судья из Краснодара Елена Хахалева была единственным неприятным эпизодом в современной истории России, можно было бы посмеяться и забыть. Но время от времени мы слышим о проворовавшихся губернаторах и министрах, о придурковатых оппозиционерах и депутатах-уголовниках. Зато ничего внятного мы не слышим ни о какой-нибудь стратегии развития нашей страны, ни о новых идеях и смыслах. И если это не тупик, то что такое, спрашивается, тупик.

Михаил Гуцериев в окружении прислуживающих артистов – своего рода модель российского общества. В самом центре олигархи, в ближнем круге те, кто пользуется от щедрот, затем те, кто не пользуется, но очень хотел бы, а на периферии принципиально несогласные, но никем почти не слышимые. А памятуя о том, что искусство не может существовать в отрыве от общества и его ценностей, нечего и удивляться, что в Большом поставили-таки «Нуреева», что группа «Война» получила в свое время государственную премию, что творцы, как прихожане отца Федора, «по городам разбежались, сокровища ищут». Если наступит другая эпоха и сменятся ценности, глядишь, и искусство возродится. А пока бал правят Хахалева и Гуцериев, нет ничего странного в том, что искусство напоминает супермаркет. Каковы сами, таковы и сани.

Полвека тому назад (1969 г.) в трех осенних книжках московского журнала «Октябрь» был опубликован роман В.А. Кочетова «Чего же ты хочешь?» И следом за публикацией началась травля писателя, принявшая поистине извращенные формы. Пока в ЦК КПСС шли письма за подписями разгневанных академиков, советские писатели сочиняли на Кочетова пародии и упражнялись в оскорблениях коллеги и товарища по перу. Но самое интересное, что страсти по поводу Кочетова не улеглись и по сей день. К каждому более или менее подходящему юбилею, к каждой удобной дате появляются в печати антикочетовские филиппики.

Но если возмущение Твардовского, написавшего после выхода романа, что «Чего же ты хочешь?» – «это уже никакая не литература, даже не плохая, – это общедоступная примитивно-беллетристическая форма пропаганды подлейших настроений и “идей” с ведома и одобрения», еще можно понять (ниже мы разберемся почему), то современные нападки на Кочетова трудно поддаются логическому объяснению. Да и у Твардовского хотелось бы спросить: а что, «Один день Ивана Денисовича» – это не «примитивно-беллетристическая форма пропаганды»? Да и вообще странная постановка вопроса: в литературе такое множество жанров, что произведение может быть любым, и памфлет в этом смысле ничем не хуже сатиры или притчи. Главное в литературе, как и в любом другом искусстве, – как сделано. Да, хорошо написанное произведение может служить злу. Но это будет совсем другой разговор.

И все же больший интерес вызывают именно современные «критики» Кочетова, лишний раз подтверждающие, что российский либерализм – это секта, что никакая истина либералов не интересует, что воистину российский либерал – это «враг или дурак», либо действительно не понимающий и не желающий видеть очевидного, либо действующий по чьему-то наущению и, разумеется, не безвозмездно. Более того, вся декларируемая либералами свобода – это блеф, это защита интересов своей секты и полное безразличие ко всем остальным.

Либеральные «критики» Кочетова очень напоминают «критиков» Мастера из романа Булгакова: «что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон <���…> Казалось, <���…> что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим». Такое ощущение возникает, в первую очередь, при чтении современных ненавистников Кочетова. Так, например, в 2004 г., то есть спустя 35 (!) лет после опубликования романа, редакция журнала «Октябрь» обратилась к писателю Е. Попову с просьбой высказаться по поводу романа и прокомментировать «особо выдающиеся фрагменты этого произведения». Попов, озаглавивший статью «Всеволод Кочетов как предтеча концептуализма», с места в карьер самим названием статьи заявлял, что творчество Кочетова со всеми советскими якобы штампами поспособствовало возникновению целого жанра – концептуализма. В советско-российском изводе концептуализм возник на противопоставлении соцреализму и официальной идеологии, основной прием концептуализма – это ирония. Иронии подвергаются как образы, так и смыслы, так что временами произведения концептуалистов выглядят откровенно кощунственно. Оправданием кощунства служит утверждение, что высмеиваются штампы и стереотипы. Например, штампы «героизм» или «энтузиазм». То есть Попов уже названием статьи говорит: если кому-то не нравятся стихи Иртеньева или Пригова, то все вопросы к Кочетову, поскольку это именно Кочетов и иже с ним своими заштампованными романами вызвали к жизни протест концептуалистов. В статье Попов утверждает это и прямым текстом: «Кочетовский мегатекст, наряду с сочинениями других видных трубадуров коммунистической химеры, послужил отличной навозной основой для возрастания цветов зла в виде концептуализма, который, будучи тенью, пытался по всем известным канонам заместить оригинал, но это ему, кажется, тоже не удалось».