Людмила Егорова - История филологии

В статье Гюго о Байроне возникает мотив избранничества поэта- романтика, который ценит только своего читателя, способного увидеть в поэте родственную душу. «Сладостная общность мыслей незримыми, но неразрывными узами соединяет его [поэта] с этими избранниками, такими же одинокими в окружающем их мире, как сам он одинок в своем. И если случайно ему посчастливится встретить кого-либо из них, достаточно еди- ного взгляда, чтобы они узнали друг друга, единого слова, чтобы они мог- ли заглянуть друг другу в душу и убедиться в своем полном согласии. И вот уже через несколько мгновений два, казалось бы, чужих друг другу че- ловека становятся близкими, как братья, вскормленные одной матерью, как два друга, испытанные в одной беде».

Заметим, что Гюго, следуя принципу историзма в характеристиках особенностей литературного процесса, определял его понятием «литерату- ра такой-то эпохи», под которой «надо разуметь не только совокупность произведений, созданных в данное время, но также общий строй идей и чувств, который большей частью бессознательно для самих писателей определял их творчество». Писатель отмечал новую тематику и новые ли- тературные формы, присущие романтизму. В статье «О Вальтере Скотте» он говорил, что «Квентин Дорвард» — это роман нового типа, синтезирую- щий роман психологический и авантюрный, исторический и бытописа- тельный, философию истории, картины нравов, драматическое действие и лирический пейзаж, воплощающий важные социальные и нравственные идеи. Гюго рассматривал этот роман как переходный от современной ему литературы к роману. В «Предисловии к “Кромвелю”», отталкиваясь от собственной пьесы, Гюго дал краткий очерк драмы, начиная с «театра древних», а в эпоху Возрождения особенно выделяя Шекспира, чьи прин- ципы пригодны и для драмы ХIХ века: «Мы видим, как быстро рушится произвольное деление жанров перед доводами разума и вкуса». Оспорил Гюго и триаду «трёх единств»: признавая из них только «единство дей- ствия или целого», он выступил против единства места и единства време- ни, провозглашённых Буало. Он отвергал «старый литературный режим» с той же страстью, с какой отвергает политический режим.

Уточнял Гюго и позицию своих единомышленников по вопросам ро- мантизма, в частности, позицию мадам де Сталь. Однако, ратуя за новое романтическое искусство, он выступал против подражания не только про- изведениям классицизма, но и романтизма. «Тот, кто подражает поэту- романтику, неизбежно становится классиком, потому что он подражает», — писал он в одном из предисловий к изданиям сборника «Оды и баллады» (кстати, он счёл необходимым разграничить эти жанры, четко определив их различия).

Формирование романтизма повлекло за собой повышенный интерес к мифологии. Даже применительно к нашим дням исследователи сочув- ственно цитируют слова Ф. Шлегеля: «Нашей поэзии не хватает того орга- низующего центра, каким для древних была мифология. У нас нет мифо- логии. Но я уверен, что мы близки к её созданию… Новая мифология должна возникнуть из глубин духа, и она сама должна стать душой всех искусств». Именно романтизм возродил интерес к фольклору и мифоло- гии, и идеи Шеллинга и братьев Шлегелей воплотились в успешной дея- тельности братьев Гримм — Якоба (1785–1863) и Вильгельма (1786–1859). Научный труд Якоба Гримма «Немецкая мифология» (1835) вскоре стал осознаваться как основа нового научного направления, получившего название «Мифологическая школа». В нём развивалась шеллингианская идея о национальном духе как основе проявления реальной жизни, подчёр- кивалось, что миф — это бессознательное отражение мира человечеством. Ведя реконструкцию древних мифов под знаком пангерманизма, а также обращаясь к мифам индусов, иранцев, Гриммы акцентировали внимание на языке, солидаризируясь с Вильгельмом Гумбольдтом (1767–1835), и видели в нём отражение духа жизни народа. (Глубокую характеристику лингвистической философии В. Фон Гумбольдта см. в указанном сочине- нии В.Г. Борботько1.)

Следует отметить, что мифологические концепции в этот период опи- рались на достижения сравнительно-исторического языкознания. На осно- ве сравнительного метода изучались и мифология, и фольклор. Общность сюжетов нередко трактовалась на основе теории заимствования. Её ещё называют «миграционной теорией» или «теорией бродячих сюжетов». Ос- новоположником такой теории был немецкий учёный Т. Бенфей. «Мигра- ционная теория» ввела в науку огромный текстовый материал, исследовала формально-текстовые особенности записанных мифов, фольклора, опуб- ликованных художественных произведений, сравнивала их сюжеты и мо- тивы, объясняя (далеко не всегда доказательно) их сходство заимствовани- ями и культурно-историческими влияниями.

Немецкий и английский филолог М. Мюллер объяснял мифы с точки зрения своей теории — «болезни языка»: первобытный человек обозначал отвлечённые понятия через конкретные признаки с помощью метафориче-1 Борботько В.Г. Проблемы и методы общего языкознания. Материалы лекционного курса. — Сочи: СГУ, 2009. — С. 22–26. ских эпитетов. Когда же смысл метафор забывался, происходил семанти- ческий сдвиг, на почве которого и возникал миф. М. Мюллер говорил:

«Мифы возникают в тех случаях, когда искажается истинное значение слов», обозначающих то или иное природное явление. Мифологическая школа сводила к мифам все сказочные и эпические сюжеты. При этом вы- делялись два направления: первое с преимущественным вниманием к со- лярному и лунарному мифам (М. Мюллер), второе — к грозовым, метеоро- логическим явлениям. Знакомые всем землянам солнце, звезды, буря, мол- нии, гром и т. д. воспринимались в разных странах по-разному. Эти разли- чия и были положены в основу осмысления национальных особенностей разных народов, характеристики их воззрений на природу и окружающий мир.

Односторонность трактовок теории заимствования, необоснованная безграничность солярных и грозовых мифов выяснились ещё в XIX веке. Но научные поиски в этом направлении сохранили своё историко- культурное значение, не давая забывать о социальности искусства, его ис- торизме и народности, помогали теоретически осмысливать романтизм и реализм, их различия.

Особое внимание надо обратить на то, что в этот период впервые формулируется понятие об особом биографическом методе в изучении творчества писателя. Биографический метод трактует художественное произведение как исследование внутренней душевной жизни человека, прежде всего самого автора. Основоположник этого учения — Шарль Огюстен Сент-Бёв (1804–1869). В его работах на основе углубленного ис- торического подхода литературная критика превратилась из искусства в науку с собственным сводом правил и требований. Для Сент-Бёва литера- турное произведение неотделимо от своего творца, поэтому метод его ос- нован на скрупулёзном изучении биографии автора — в том числе генеало- гии, ближайшего семейного окружения, вероисповедания, образования, внешнего обличья, любовных связей, финансового положения и слабостей характера. Сент-Бёв обнаружил черты сходства у писателей разных, порою весьма далеко отстоящих эпох. Развитию метода способствовали редкост- ные личные качества Сент-Бёва: исключительное чувство ответственности в установлении дат, имен и названий, безграничная любознательность, мудрость и проницательность.