Людмила Егорова - История филологии

«Философия искусства» была написана Шеллингом в молодые годы. В дальнейшем он свои философско-эстетические взгляды корректировал (за что его порой сравнивали с Протеем). Так в споре о художественном методе между Гёте и Шиллером он вначале занял позицию первого, но за- тем согласился с Шиллером, считающим, что оба способа художественно- го обобщения имеют равное значение.

В заключение подчеркнём важность следующего методологического положения Шеллинга, его суждения о многогранности смысла, заложенно- го в каждом подлинном произведении искусства. Оно, по мнению филосо- фа, «допускает бесконечное количество толкований, причём никогда нель- зя сказать, вложена ли эта бесконечность самим художником или раскры- вается в произведении как таковом, «словно автору было присуще беско- нечное количество замыслов». Это важнейшая проблема и современной литературоведческой интерпретации, для так называемого историко- функционального изучения литературы.

Эстетика Шеллинга оказала значительное влияние на становление отечественной эстетической и художественной мысли первой трети и се- редины ХIХ в. и продолжает воздействовать на современное литературо- ведение.

Подчеркнём, что романтизм явился непосредственным откликом на те перемены, которые были вызваны Великой французской революцией (1789–1794) и промышленным переворотом в Англии. И хотя феодальные порядки в других странах Европы оставались неприкосновенными, между- народное значение этих двух событий определило широту и масштабность романтического движения в большинстве стран Европы и за её пределами. Для романтизма характерны разочарование и скепсис, ощущение зыбкости и непрочности мира. При всем различии социальных и политических взглядов, общим для романтиков было неприятие прозы жизни, презрение к миру мещанского благополучия. Отказ от реалистического отражения действительности был продиктован именно мыслью об антиэстетическом характере этой действительности. С этим связана характерная черта ро- мантизма как творческого метода — субъективизм. Повторим еще раз слова Гегеля, сказанные по поводу романтизма: «Мир души торжествует победу над внешним миром». Отзвук гегелевского понимания романтизма живет и в теории конца XX века в дихотомии: мир в личности — романтизм, лич- ность в мире — реализм.

Если Гегель трактовал понятие «романтические искусства» широко, как современное искусство, то при рассмотрении конкретного литератур- ного процесса современности писатели и теоретики литературы констати- ровали, что на смену классицизму приходит романтизм как особое литера- турное направление, даже если этот термин и не употреблялся. Первыми теоретиками романтизма являлись немецкие учёные Фридрих (1772–1829) и Август Вильгельм (1767–1845) Шлегели. «Разговор о поэзии» (1800)

Фридриха Шлегеля включал в себя важные для понимания эволюции науки о литературе статьи «Речь о мифологии» и «Письмо о романе». Ав- густ Шлегель был историком литературы, автором курса лекций, изданных уже в конце XIX века, что свидетельствует об их непреходящей ценности. Сам термин «романтизм», по А. Шлегелю, возник от слова «роман», т. е. имелось в виду характерное для данного художественного направления особое значение художественного вымысла. Понятие романтического ис- кусства у А. Шлегеля в этот период равнозначно современному искусству, в противовес классическому (классицистическому). Таким образом, при своём возникновении романтизм мыслился как новая форма искусства, наиболее соответствующая потребностям времени.

Характерно, что спустя четверть века Стендаль, писатель иных взгля- дов, включившись в спор между романтиками и классицистами, также подчеркнул непосредственную связь романтизма со своим временем. «Ро- мантизм, — писал он в трактате «Расин и Шекспир» (1823), — это искусство давать народам такие литературные произведения, которые при современ- ном состоянии их обычаев и верований могут доставить им наибольшее наслаждение» (курсив мой — Л.Е.). Особенности романтического искусства пытались определить французские романтики Ф.Р. Шатобриан, Ф. Стендаль, В.М. Гюго, англичане С.Т. Колридж, П.Б. Шелли, в Германии позиции романтизма продолжал отстаивать Шиллер. Их суждения значи- тельно обогащают наши представления об истории западноевропейской филологии.

Так, Виктор Мари Гюго (1802–1885) написал ряд статей, в которых изложено его понимание романтизма, сформировавшееся в полемике с просветителями. В статье «О Вольтере» (1823) он принижал роль вольте- рьянства за его сопричастность классицистическому искусству. «Назвать имя Вольтера, — писал Гюго, — значит охарактеризовать весь восемнадца- тый век, значит определить одним словом двойственную физиономию этой эпохи, которая, что бы ни говорили, была только переходной эпохой и для общества, и для литературы». Не отрицая «гения этого необыкновенного человека», Гюго сокрушался о том, что Вольтер «обратил против неба да- рованную ему небом силу разума» и обвинял его «в немалой доле чудо- вищных вещей», творившихся во время Великой французской революции.

Полярные эстетические принципы — принципы романтизма — Гюго сформулировал в статьях «О Вальтере Скотте» (1823) и «О лорде Байроне» (1824). В них осуждается консервативная критика, придерживающаяся по- этики Буало и осуждавшая писателей, возводивших в идеал полёт фанта- зии и воображения. Эти статьи следует рассматривать в общем контексте литературной борьбы романтиков с классицистами, о которой Гюго писал также в своих предисловиях к собственным поэтическим сборникам «Но- вые оды» (1824), «Оды и баллады» (1826), к драме «Кромвель» (1827), ко- торую называют манифестом французского романтизма.

В связи с характеристикой Байрона Гюго подчеркивал, что литература нового направления выражает искания общества ХIХ века, т. к. классицизм остался в ХVIII веке. «Они [т. е. оппоненты Гюго — Л.Е.] все время про- должают говорить о литературе, называемой ими классической, так, слов- но она ещё живёт, а о литературе, которую они именуют романтической, так, словно дни её сочтены <���…>. Немногие убогие умишки тщетно пыта- ются вновь склонить мнение общества к пагубной литературной системе прошлого столетия». Гюго ценил Байрона за то, что тот «умеет найти сло- ва, вскрывающие самое потаённое в человеческой душе… Когда из глуби- ны сердца его возникает мысль или образ, кажется, что открылось жерло вулкана, изрыгающего пламя. Страдание человеческое, радости и страсти не имеют для него тайн, и если реальные предметы он изображает подёр- нутыми пеленой, то область идеального предстает у него безо всяких по- кровов».