Людмила Зубова - Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 [калибрятина]

Здесь собираются жмурики —

смертожители местных могил

Посмотреть в телевизоре

розыгрыш черепа… матч

Вспомнить попойки гнилушные,

бормотушно-багровые ночки,

Вспомнить, вздохнуть и вернуться

В Червогриб многоместный,

растущий сквозь недра земли.

Сергей Стратановский. «Вот Гнильпросветуголок…» 118;

Я обернусь – при синь-луне

Моя сестра плывёт в челне.

Иное на её лице.

Что, госпожа, в твоём ларце?

Святынька? Баночка румян?

…На поле – войско басурман.

Мария Каменкович. «Я человек травы да туч..» 119;

Лавина холода

спрессована в гармошку.

Сыграй мне, лёд,

свой шлягер на дорожку,

вруби мой след

в каток мороз-пути

И отпусти

дышать морозным бунтом.

Ольга Залогина. «Впитай меня…» 120;

Я, превратившись в слух и в голос,

в минус, подобный лишь лосю, чьи

лоб-лабиринтысуть та же голость

сучьев, умноженных на в ночи

скрипы их… ибо способен минус

и к умножению. Разве та

Крит-пустота, что застроил Минос,

не многократная пустота?

Илья Кутик. «Слух и голос» 121;

В «Обувь»-магазинерусалка

Кислую состроила мину.

Кладбище. Мягкая посадка.

Первое время. Тихо-мирно.

Плыли бы Летою желанной,

Только засыпаны истоки.

Здравствуй, солдатик оловянный,

Бывший стеклянный, жаростойкий.

Ольга Зондберг. «Война» 122.

Синкретическое существительное-прилагательное типично для языка фольклора, и эта модель воспроизводится в соответствующей стилизации:

А Господь по берегу похаживает,

На омут-стыньбудто и не посматривает,

Соболиные брови все похмуривает,

Томит душеньку-слизь, испытывает.

А и Сам-то плетет сети шелковые,

Уду ладит снастную, крюкастую,

Уду ладит, ворчит-приговаривает:

«Вот уж как еще раз Меня да не послушаешь,

Как пойдешь без ума смеяся, купатися —

Вот годи! Тогда не пощажу,

Судом праведным тебя засужу,

Отдам тебя ужам – спекулаторам-сторожам,

Пустят тя по кругу, стерлядью дочь,

Разнесут костоньки на четыре волны!

Ну, давай, подплывай, хайло разевай,

Хайло пузырявое, гнилой роток

Лови в роток сталь-востёр крючок.

Крючок глотай, да не спрашивай,

На какого уловлю тебя, душа, червя,

На того ли на сладкого опарыша,

На Моё ли сырое кровь-серденько».

Сергей Круглов. «Душе, душе моя…» / «Потопные песни» 123. Производящие существительные в конструкциях типа черным-черно

Еще одно из проявлений синкретизма частей речи – конструкции, образованные по моделям черным-черно , давным-давно , первыми, а иногда и вторыми компонентами которых являются существительные, а не прилагательные. На такие конструкции в современной поэзии обратили внимание Н. Г. Бабенко и Н. А. Фатеева. Н. Г. Бабенко анализирует сочетание тюрьмым-тюрьма в строке Андрея Вознесенского, подчеркивая его уникальность и показывая признаковую семантику формы существительного:

окказионализмы третьей степени – это сугубо окказиональные, полностью нестандартные образования, семантическая интерпретация которых достаточно трудна, а отступление от деривационной нормы существенно. Такие образования часто не имеют аналогов даже среди окказионализмов. Например, окказионализм А. Вознесенского тюрьмым-тюрьма в строке «в душе – тюрьмым-тюрьма » деривационно не соответствует отчасти структурно подобным «темным-темно», «белым-бело» и др., так как мотивирован не прилагательным, а существительным, которое от лексем-образцов наследует аффикс - ым , чуждый существительному. Только исследование семантики существительного «тюрьма», круга устойчивых ассоциаций, рождаемых этим словом, при учете «накала» состояния, подчеркиваемого повтором мотивирующей основы, и семантики лексем-образцов типа «темным-темно», «черным-черно» позволяет прийти к истолкованию названного окказионализмом состояния души как «тягостного, мрачного, безнадежного одиночества», как «мучительного чувства внутренней несвободы» (Бабенко 1997: 14).

Н. А. Фатеева указала на сочетание ветрым-ветро в стихах Нади Делаланд, сопровождая пример комментарием со ссылкой на Н. Г. Бабенко: «Подобное образование находим только у А. Вознесенского: в душе – тюрьмым-тюрьма » (Фатеева 2017-б: 154) 124.

Представлению об уникальности таких конструкций противоречат многие другие примеры из современной поэзии:

Всегда со мной беда всегда,

Куда бы я ни шел: туда

она войным-война:

сверну налево, а беда

за мной. Тогда кругом бегом

направо. А беда – «куда?»

Бедой ведóм, бегу.

Ян Сатуновский. «Всегда со мной беда всегда…» 125;

весным весна

сказано было

Сатуновским

полным полно весны

и какие были

смыслы Москвы

все

всплыли

Всеволод Некрасов. «Может мертвый оживать…» 126;

Душа моя живет,

Опущенная в пятку,

но разбивает лед

зеленоватый – всмятку,

когда белым-бела,

зимым-зимапогода

и снежная юла

кружится без завода.

Виталий Кальпиди. «Рождественские вирши для А. М.» 127;

Неделя, как настали холода.

И полторы – до той поры, когда

забулькает по трубам отопленье.

Покуда согреваюсь изнутри

да вспоминаю, как огонь горит

и как трещат горящие поленья.

Мне было жаль их жечь. Бревным-бревно,

его бы в печку, да живее. Но

не забывая опыт папы Карло,

я их на нож испытывал – и лишь

тогда они гурьбою в топку шли.

Зато потом – изрядно припекало!

Валентин Бобрецов. «Баллада о беспечной жизни» 128;

Любо, братцы, борода, позавидуешь змее, подойди ко мне сюда,

голубое острие,

покажи мне месяц мой, месяц нет и месяц да, где по солнечной

прямой бьет кудрявая вода,

где гуляет, многолик, на лицо балдым балда,и толпа его калик

собирает пот со лба.

Давид Паташинский. «страшный месяц ой» 129;

Но вот приволокло, облако накатилось, на гору обло-

котилось, заволокло,

шодерло, де лакло, атасные связи,

ветрено, северно-западлó,

холодно, свиблово, чертаново.

СИЗО.

Сопли наголо, танец с зяблями.

И на море половецкие плески. Море челным-челно.

Пенистый многочелн.

Владимир Строчков. «Непутевые заметки» 130.

В последнем контексте с тотальными фонетико-лексическими сдвигами, подменами слов сочетание челным-челно , конечно, фонетически производно от общеязыкового черным-черно .

У Евгения Клюева элементами конструкции типа черным-черно становятся местоимения:

«Всё само собой, родимый, будет быть, будет быть,

ты никтым-никто, родимый, в этой общей судьбе,