Людмила Зубова - Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 [калибрятина]

так что смейся или плачь ты, помни или забудь —

существует в мире нечто, что живёт не в тебе

Евгений Клюев. «Автоматическое рождество» 131.

У разных авторов есть конструкции с числительным-местоимением один в первой части:

О ярость бесполезная чума война

да как же я останусь тут одным-одна

победой ли ославишься бедой какой

да как же ты управишься с одной ногой

без флейты кипарисовой ружья коня

без головы без совести и без меня

Ирина Ермакова «Сумарочка» 132.

А правда одным-одна,

Как темная в поле хата:

Чем больше твоя вина,

Тем больше моя расплата.

Гедымин Анна. «А правда одным-одна…» 133;

Прости, моя любезная, мой свет, прости,

Мне сказано назавтрее в поход ийти.

Шумит вода, палит по голове,

а я иду и думаю одно.

Чтоб не возникло перемены мест,

всегда я думаю одним-одно.

Не происходит перемены мест,

вода течёт и пахнет ярко,

маслит прутья, склеивает листья.

Рябина красится, сливается в огонь.

Весь мир давным-давно одним-одно,

и счастье соль и ливень у лица,

и все места знакомы мне давно,

все, кроме самого конца.

Ксения Букша. «Шумит вода, палит по голове…» 134.

Субстантивация прилагательных и адъективация существительных

О том, что взаимообратимость существительных и прилагательных в современном русском языке – живое динамическое явление, свидетельствуют многочисленные примеры субстантивации прилагательных и адъективации существительных. В пределах нормы эти явления обнаруживают разную степень субстантивации и десубстантивации (см. об этом подробно: Высоцкая 2006: 142–149).

Так, например, слова любимый, сумасшедший, богатый, бедный, нищий, больной, ученый, знакомый, чужой, военный могут одинаково естественно быть и существительными, и прилагательными в зависимости от того, употребляются ли они как подлежащие, дополнения или определения.

Современные поэты иногда привлекают внимание именно к такой ситуации:

Кто мой любимый? Никто, никто.

Мой любимый песок и порох, и прочее нет суда.

Над восточными городами восходит то,

Что само по сути восточные города.

Евгения Риц. «Кто мой любимый? Никто, никто…» 135.

В этом тексте слово любимый во второй строке может читаться и как существительное, и как прилагательное. Существительное было бы очевиднее, если бы там стояло тире, но правила пунктуации допускают и его отсутствие.

Мария Степанова помещает рядом антонимы, один из которых – прилагательное, а другой существительное:

Банный день стеклу и шинам.

Юбки флагами с балконов.

Летний воздух с тихим шипом

Выпускают из баллонов,

Он линяет, все меняет,

Он проёмы заполняет,

Человекоочертанья в нем, как шарики, висят —

Зоны мертвого живого

Года с семьдесят второго,

Года с пятьдесят восьмого

Ни фига не отражают, а висят-не-голосят

Наподобие холодных магазинных поросят.

Мария Степанова. «Банный день стеклу и шинам…» 136.

Стихотворение Михаила Яснова «Кто у нас делает литературу» содержит грамматические ряды 137, состоящие из субстантивированных причастий и субстантивированных порядковых числительных 138:

Уцелевшие двадцатых,

обреченные тридцатых,

перемолотые сороковых,

задушенные пятидесятых,

надеющиеся шестидесятых,

исковерканные семидесятых,

разобщенные восьмидесятых,

нищие девяностых —

уцелевшие, обреченные, перемолотые,

задушенные, надеющиеся, исковерканные,

разобщенные нищие…

Михаил Яснов. «Кто у нас делает литературу» 139.

В первой строфе, состоящей только из субстантивированных причастий и порядковых числительных, эти грамматические формы являются результатом компрессии – включения в субстантивы значения того слова, которое было бы определяемым в полном сочетании ( люди или писатели ). Для порядковых числительных, соответственно, годы .

Во второй строфе слова уцелевшие , обреченные и т. д. становятся адъективными формами, определяемое слово которых – нищие . Если бы перед словом нищие была запятая, такого грамматического преобразования не получилось бы.

Восприятие слова как причастия или как существительного может зависеть и от порядка слов:

в праге в старо-новой синагоге

находящейся напротив правды

кресло пастернака стоит и стояло

прямо рядом с креслом некоего манна

они вместе читали книги

у них часто соседствовали фамилии

например в уничтоженных списках

в особенности в списках уничтоженных

Наталия Азарова. «в праге в старо-новой синагоге…» 140.

Только когда прочитано последнее слово следующего фрагмента из поэмы Генриха Сапгира «МКХ – Мушиный след», можно понять, какие части речи – причастия или существительные предшествуют этому слову:

разлезающееся расползающееся разъедающееся

растрескивающееся распузыривающееся разволдыривающееся

раздувающееся разгноевающееся разгангренивающееся

разистлевающееся разистончаю

Генрих Сапгир «МКХ – Мушиный след» 141.

В современной поэзии есть очень много примеров десубстантивации тех существительных, которые были образованы от прилагательных.

Особенно это заметно в тех случаях, когда субстантивация, казалось бы, произошла окончательно, чаще всего это касается слов прохожий , леший , насекомое :

и в церкву не пройти,

на миг едва-едва вошла

в золотозубый рот кита-миллионера —

она все та же древняя пещера,

что, свет сокрыв, от тьмы спасла,

но и сама стеною стала,

и чрез нее, как чрез забор,

прохожий Богкидает взор.

Елена Шварц. «Черная Пасха» 142;

Они были юны, они повстречались

На жарком причале глыбокой реки.

Восторженно чайки им что-то кричали,

О чем-то приветно флажками качали

С прохожих судовморяки.

Андрей Туркин. «Они были юны, они повстречались…» 143;

у прохожего пугалатысяча солнц в рукаве

от крыльца краснеет кирпичная пыль дорожки

кубометры лени валяются в жирной траве

пролетает ребенок счастливый как на обложке

и победное радио – резонирует в голове

Ирина Ермакова. «Погоди уймись обернется легендой сплетня…» 144;

Всё неясно в ясности небожьей,

только и ветра, что рябит

воду в луже, новенькой, прохожей,

не прохожей хотя на вид,

а проезжей, не пеняют где

на кривые ружья свои

кленов-липок стволы, в рябой воде

вдруг из веток пуская хвои́.

Ясно всё в неясности божьей,

только и ветра, что трепать