Чэнь Сяомин - Тенденции новейшей китайской литературы

В книге, со всех сторон показывающей и высмеивающей фальшь, увечья, тяготы и упрямство, Ян Лянькэ пытается явить читателю высшую справедливость и искреннее человеколюбие. Упорство здесь рождается как продолжение неполноценной жизни калек, их изувеченного тела. А хаотичность изложенного и необыкновенное сияние, которым лучится разрозненное повествование романа, делают текст жестче, напористее. Вот так проза Ян Лянькэ, окруженная волшебным светом и несущая в себе поразительную боль, пронзает картины современного цветущего мира и не дает людям обрести покой.

Своим романом «Принимая жизнь» Ян Лэнькэ вдруг обнаружил в литературе лакуну. Казалось, что внезапно разгорелся костер и осветил сумрачные земли деревенского Китая. Прежде произведения о китайской деревне долгое время намеренно создавали в строгих традициях реализма. Благодаря этому сложился ее позитивный, возвышенный образ, деревня обладала определенной атмосферой. Реализмом пропитался каждый клочок сельской земли Китая, а методы других литературных направлений (например, модернизма) писателям никак не удавалось применить, хотя авторы и владели полным арсеналом нереалистских приемов выразительности. За сельским Китаем закрепился образ, сложившийся в традициях реализма, и эта традиция всегда гротескно высмеивала «радикальные культуры» вроде модернизма или постмодернизма. И вот появляется книга «Принимая жизнь», в которой автор на полном серьезе смеется над реалистским видением китайской деревни. Этот роман вбирает в себя разнообразные элементы, которые ныне считаются постмодернистскими, – децентрализацию повествования, «расколдовывание» истории, «открытость» [559]текста и черный юмор. Деревенский Китай начинает светиться «блуждающими огнями» постмодерна.

И суровая история, и гнетущая действительность, вложенные в роман «Принимая жизнь», насыщены жизнеутверждающими шутками или иронией. Здесь повествование – игра тяжелого и легкого, твердого и мягкого. Автор умышленно использует диалекты и необычные формы текста («открытые», незавершенные), делая его изменчивым, свободным для различных трактовок. С одной стороны, невыносимое бремя исторического наследия, с другой – легкие, невымученные шутки и веселье. Все это – простая и грубая деревенская жизнь, изображенная тонко и энергично, и вместе с тем – литературность, окрашенная в мириады оттенков. Все это поражает: два самых несовместимых друг с другом элемента здесь смешаны так, что уже не понять, где один, а где другой. За счет диалектов и базового литературного материала деревенская жизнь проявляется во всей своей твердости, непреклонности.

В книге «Принимая жизнь» и впрямь можно заметить множество постмодернистских факторов: революция описывается в странном свете, любовь соседствует с разрушением, а слава и величие – с «расколдовыванием» мира. Все события и явления романа можно представить в ключе распада, антагонизма и самообмана. Эта книга доказывает, что повествование о деревенском Китае вполне уживается с выразительными средствами и эстетикой постмодерна.

Роман «Принимая жизнь» заслуживает пристального внимания, потому что в нем Ян Лянькэ делает то, о чем в новейшей литературе долгое время даже и думать боялись. Писатель сокрушил литературные модели и приемы, характерные для повествования о китайской деревне. Ян Лянькэ удалось использовать выразительные средства модернизма и получить соответствующий эстетический результат, не жертвуя при этом местной спецификой сельского Китая. Значимость этого романа для литературной истории нельзя недооценивать, поскольку в нем автор сумел решить несколько ключевых вопросов в развитии новейшей литературы. 1) Как сделать традиционный реализм по-настоящему открытым, доступным? 2) Как объединить повествование о деревенском Китае с масштабным художественным новаторством и текстовым экспериментаторством? 3) Можно ли применить постмодерновое мышление к истории Китая / реальности? 4) Способна китайская словесность – со всей своей литературностью, предельно историзированной и текстовой – стать особым анклавом мировой литературы?

«Принимая жизнь» наводит на мысль, что в последние годы писатели в своем творчестве стремятся вернуться к безвыходным жизненным ситуациям, имеющим место в деревенском Китае. И коль скоро они повествуют о таких ситуациях, необходимо срочно изыскать новые универсальные средства выразительности с большей текстовой напряженностью. С трудом удается разглядеть, как в этих деревенских нарративах мерцают искры постмодерна, который постепенно разрушает преграду, существовавшую столь долго. Местный характер современной деревенской прозы существенно усилился. Нарратив о китайской деревне обрел эстетическое своеобразие и стал сказочным «чужаком» в мировой литературе. И начало всему этому положил Ян Лянькэ: в его произведениях замерцали потухшие было огни постмодерна. Они манят, зовут; в темной ночи литературного упадка они – пророчество о будущем китайской словесности.

4. «Высоко в горах»: самоосознание китайской прозы как искусства

В 2010 году вышел роман Чжан Вэя «Высоко в горах», насчитывающий десять томов и 4,5 миллиона иероглифов. Для китайской литературы это стало незаурядным событием. Стоя высоко в горах, автор рассказывает о том, что видит вокруг. Данное исследование не ставит целью полноценное рассмотрение этого десятитомного шедевра. Отметим только, что том 1 – «Семья», том 2 – «Дубовая улица», том 3 – «Дневники человека», том 5 – «Вспоминая Ая», том 6 – «Моя деревня» и том 7 – «Заядлый путешественник беседует об Острове Бессмертных» – книги, бесспорно, талантливые. Создать роман длиною в десять томов, три – четыре или даже пять – шесть из которых написаны ярко, замечательно, – это выдающееся достижение. Среди этих томов самым впечатляющим мы бы назвали книгу «Вспоминая Ая». На наш взгляд, успехи Чжан Вэя несомненны: он вывел китаеязычную прозу на новый уровень.

И пусть практически бесполезно пытаться резюмировать это монументальное десятитомное произведение, непростительно упустить попытку не сделать этого. По нашему мнению, самая заметная художественная особенность этого романа состоит в том, что на протяжении всей серии книг кажется, будто есть некто «я», который стоит на вершине горы и оттуда ведет свой рассказ.

Во-первых, повествование этого «я» пронизывает всю историю. Рассказчик свободно гуляет по ней, его нарратив разворачивается на просторах, в безбрежности, и на протяжении всего романа отличается глубоким языковым чутьем. В китайской литературе уже сложилась традиция исторического нарратива, притом довольно цельная, зрелая. Но нужно еще понять, сколько всего нового китайская словесность достигла, сломав привычные модели реализма и объективизма. В этом смысле роман Чжан Вэя «Высоко в горах» стал особым вкладом в развитие литературы Китая. Нарративы Чжана Вэя можно классифицировать как литературную деятельность конца XX – начала XXI века. На стыке веков писатель в своем творчестве рисует исторические события, глубоко изучает и их, и современность. Рассказчик, «я», ведомый убеждениями, погружается в историю, всякий раз начиная свое путешествие в прошлое с одной и той же точки в настоящем. Поэтому кажется, что свой диалог с историей Чжан Вэй ведет на обширных просторах.