Чэнь Сяомин - Тенденции новейшей китайской литературы

У Мо Яня [359]тоже не было намерения «искать корни». Он вошел в литературный мир благодаря своему богатому жизненному опыту и тому, что относился к литературе просто и искренне. Однако Мо Янь открыл для «литературы поиска корней» еще одну возможность. Повесть «Красный гаолян» и другие сочинения из этой серии, которые писатель опубликовал в 1986 году, для «поиска корней» стали неожиданной удачей, но при этом являлись и неизбежным результатом этого течения. Их публикация вызвала огромный резонанс, а затем в «Цзефанцзюнь вэньи чубаньшэ» вышла серия «Красный гаолян: семейная сага».

Как Мо Янь в те годы обратил внимание на «литературу поиска корней»? Неизвестно. Знаем только, что творчество Мо Яня было тесно связано с деревней, в которой он вырос. Писатель и любил, и ненавидел свой родной край, и эти чувства определили его отношение к культуре: Мо Янь переосмыслял ее, пытаясь отыскать истоки, а не подходил к переоценке культуры идейно, как это делала образованная молодежь. Он просто чувствовал и помнил, что связан с деревней плотью и кровью – в этом и состояла «локальная ориентированность» его творчества. Спустя много лет, вспоминая о своих отношениях с родиной, Мо Янь отметил: «Пусть я ругаю и ненавижу этот край, но никак не могу разорвать с ним связь. Там я родился и вырос, там мои корни. И хотя я не выношу те места, боюсь, подсознательно я все еще горячо люблю их. Вероятно, такова уж эта ненависть: былая деревенская жизнь топит и губит меня, я остро ощущаю ее уродливость, эти земли тяжко давят на меня» [360].

Впоследствии Мо Янь упоминал, что пошел в армию, поскольку мечтал сбежать от бедности и тяжкого труда, уготованных для него в родном краю, и чем дальше, тем лучше. В итоге будущего писателя, к его большому сожалению, распределили в часть, которая была расквартирована в каких-то трехстах ли от его родных мест. Впрочем, спустя три года настрой Мо Яня изменился: «Вступив на родные земли, я ощутил необыкновенное душевное волнение. Я увидел, как мать с красными опухшими глазами, переставляя свои маленькие бинтованные ножки, измученно возвращается с площадки, где молотили пшеницу. Она шла встретить меня. Тут что-то горячее подкатило к горлу, и я залился слезами. В этот момент я смутно почувствовал, как родные места держат человека. Землю, что родила и вскормила тебя, что приняла в себя душу и кости твоих предков, ты можешь любить и можешь ненавидеть, но тебе никогда не освободиться от нее» [361].

В середине 1980-х годов в «литературе поиска корней» ослабло беспокойное стремление к модернизму. Благодаря этой «разрядке» Мо Янь сумел писать о деревне, о земле, о семьях столь «прогрессивно». Но и он открыл для «литературы поиска корней» новую возможность. Писатель возвращается к сельской жизни. Эти истоки – не «национальные корни», не жизненные ценности и ориентиры, о которых испокон веков напоминают памятники культуры. У Мо Яня «поиск корней» непосредственно связан с родными местами.

В романе «Красный гаолян» Мо Янь горячо и остро пишет о дикой жизни шаньдунского уезда Гаоми. Ядро истории составляют убийства, грабежи, похищение невесты, секс под открытым небом – персонажи дают волю распущенности и первобытным желаниям. Дедушка рассказчика, Юй Чжаньао, родом из бедной семьи. В шестнадцать лет Юй убивает монаха, вступившего в связь с его матерью-вдовой. Мать повесилась, а Юй отправился бродяжничать. Герой становится поденщиком, носит паланкин. В 24 года он встречает нежную и прекрасную как цветок Цзюэр, похищает ее и силой берет ее в поле гаоляна. После этого Юй Чжаньао тайно пробирается в дом семьи Дань и убивает отца этого семейства и его сына. Таким образом Цзюэр вскоре становится вдовой, молодой госпожой и полноправной хозяйкой винодельни. Затем Юй устраивается рабочим на винодельню молодой госпожи и наконец тайно вступает в брак с Цзюэр. Спустя время действующих лиц романа начинают притеснять бандиты, чиновники и японские захватчики – и тогда Юй Чжаньао становится разбойником и героем антияпонской войны. Образ Юя – тот самый мощный призыв к жизни, который китайцы в 1980-е годы обращали к обществу. Честность и справедливость воплощались только в непокорном, слегка бандитском рыцарстве. Так историческая логика о «винтовке, рождающей власть» [362]звучала в народной интерпретации.

Цзюэр тоже полностью «переписала» образ китайской женщины. Смелость и харизма этой героини поражают. Цзюэр своенравна, ловка и умела. Мо Янь изобразил величие женщины, отважившейся стать хозяйкой собственной жизни. Она напоминает женские персонажи, описанные в революционной классике, например, Лю Хулань [363]. В 1980-е годы – время, когда всюду витают идеи освобождения личности, – Мо Янь дал эпохе свежий женский образ и сделал это по-своему.

Повествуя о событиях глазами бабушки и дедушки рассказчика, автор создает в романе некое ощущение семейной хроники, «поиска корней». До этого вся «литература поиска корней» была составной, рассказ велся от лица и с точки зрения представителя народности. Мо Янь же вводит в текст дедушку и бабушку рассказчика – и вот они, корни, связанные с опытом и самой жизнью повествователя. Идейно-историческое сознание, туманная и нерешительная критичность, а также экзистенциальная философия, присущие «литературе поиска корней», были преодолены в творчестве Мо Яня верой героев в себя, положительным самосознанием и осязаемой жизнью деревенского Китая. Грубость и необузданность творчества Мо Яня пробудили в обществе воспоминания о своих семьях, тем самым воскресив народную память. Писатель изменил исторические цели «поиска корней»: суть этих корней вновь свелась к тому, чтобы принимать собственную жизнь такой, какая она есть. Для Мо Яня жизнеспособны только те корни, которые связаны с существованием или кровными узами человека, и в 1980-е годы только они и были основой жизни для народностей Китая. В этой жизненной мощи содержатся как ницшеанская воля к жизни (свойство нации, которое китайцы в середине 1980-х жаждали обрести. – При-меч. авт. ), так и доблесть, гордость, присущие китайцам (как в легендах о странствующих рыцарях. – Примеч. авт. ).

Мы видим, что на протяжении всего романа «Красный гаолян» Мо Янь пишет о взлетах и падениях – пишет размашисто и яростно, широко, неукротимо и свободно, словно река выходит из берегов. То тут, то там звучит ирония, все повествование наполнено безудержной радостью. В этих романах Мо Янь обращается к еще более реалистичному деревенскому опыту, чем прежде, идет в плоскость языка и ощущений. Вместо глубоких исторических размышлений, в которые погрузились искатели корней национальной культуры, – жизненная мощь. Она сочится из текстов писателя. Рисуя дикую и необычную жизнь, писатель сплетает воедино историю, природу и человека. Мо Янь прокладывает для новейшей китайской прозы отдельный путь и на этом пути освобождает ее идеологически и стилистически.