Марина Королёва - Чисто по-русски

Итак, еще раз: «микроволно́вый», «микроволно́вая». Но я понимаю тех, кто предпочитает говорить «микроволно́вка», так и правда проще.

Каждому это знакомо: время от времени приходится принимать решения. Это может быть поход к стоматологу, или разговор с начальником, или еще что-нибудь подобное. Но чему быть, того не миновать. Потом, когда всё уже позади, можно задаться вопросом: что это за слово – «миновать»? Ведь есть и еще одно, очень похожее: «мину́ть». Чем они отличаются и что там с ударениями?

Что ж, начнем с самого простого – с Толкового словаря С. Ожегова. Ищем слово «мину́ть». Выясняем, что это то же, что и «миновать»: «пройти, проходить мимо чего-нибудь», а также «пройти, окончиться». «Что это мы, деревню миновали? Уже? Миновали деревню – считай, и опасность миновала».

Со словом «миновать» проблем, собственно, никаких. Тем более что оно, это слово, по вашему желанию может быть и совершенного вида (что сделать? – миновать) и несовершенного (что делать? – миновать). И ничего в нем от этого не меняется.

«Мину́ть» – слово более капризное. Только совершенного вида (что сделать? – мину́ть). С ударением, хоть и небольшие, но проблемы. И всё здесь опять-таки зависит от словаря, который мы выберем. Орфоэпический словарь под редакцией Р. Аванесова, который в большей степени отражает языковую реальность, разрешает нам вести себя с этим словом весьма вольно. «Мину́ть» – и допустимо «ми́нуть». «Мину́л» – и «ми́нул». «Мину́вший» и «ми́нувший». Хорошо, конечно, знать, что в любом случае не сделаешь ошибки, но, честно сказать, от такого многообразия становится не по себе.

Определенность вносит Словарь ударений Ф. Агеенко и М. Зарвы. Он приглашает нас отбросить сомнения и запомнить: что сделать? – мину́ть. Однако – «день ми́нул», «ночь ми́нула», «годы минули», «время мин́ уло». То есть ударение переходит со второго слога на первый во всех формах.

Еще раз: он ми́нул, она ми́нула, оно ми́нуло, они ми́нули.

Слово «мозг» довольно многозначное. Это и вещество («мозговое вещество»), и нервная ткань, заполняющая череп и канал позвоночника (головной и спинной мозг). А еще – орган высшей нервной деятельности (в этом смысле мы можем говорить о работе мозга).

С другой стороны, мы часто говорим о мозге как об уме, о сознании. Или – об умственных способностях. В последнем случае, правда, высказывания звучат несколько просторечно («снижен-но», как выражаются стилисты): «раскинь мозгами» или «пошевели мозгами», «у него мозги набекрень»…

В общем, непростое это слово. Признавая сей факт, хотелось бы все-таки понять, что нам делать с предложным падежом, который употребляется с предлогами «в» и «на». «Операция на мозге» или «операция на мозгу»? «Изменения в мозге» или «изменения в мозгу»? Мысль, наконец, промелькнула «в мозге» или «в мозгу»?

Разные источники отвечают на этот интересный вопрос по-разному. Например, справочная служба образовательного интернет-портала «Русский язык» (gramota.ru) считает оба варианта равноправными: по ее мнению, в любой ситуации вы можете выбирать то, что вам больше нравится – или «в мозге», или «в мозгу». Толковый словарь под редакцией Н. Шведовой предлагает нам только один вариант предложного падежа – «в мозгу».

Не знаю, как вам, а мне ближе рекомендации Орфоэпического словаря под редакцией Р. Аванесова. Там действует четкое разделение по смыслу. Если речь идет о мозге как органе или веществе, используется форма «в мозге» («врачи заметили изменения в мозге»). Если же мозг – это сознание, ум, говорите «в мозгу» («мысль промелькнула в мозгу»). Разграничение, конечно, тонкое, но запоминается хорошо.

Есть слова, само звучание которых сразу вызывает у нас представление о том, что за ними стоит. Мы даже смысла точного еще не знаем, но уже предполагаем, что это может быть: доброе, радостное, светлое или, напротив, злое и страшное.

Слово «моло́х» заставляет вообразить нечто грозное, величественное и пугающее. Так оно, в общем, и выходит, когда вы заглядываете в словари и выясняете, что это такое. Точнее, кто такой. В мифологии многих древних народов Моло́х был богом солнца, огня и войны. Ему, Моло́ху, приносились человеческие жертвы.

При этом с ударением у бога Молоха в русском языке постоянные проблемы. Многие говорят почему-то «Мо́лох», хотя это противоречит всем словарям. Они четко ставят в этом слове ударение на последнем слоге: Моло́х. И ладно бы только толковые словари, которые прежде всего разъясняют значения слов, но и нормативные орфоэпические тоже никаких вариантов не фиксируют. «Моло́х», только «моло́х» – во всех значениях.

Почему я заговорила о других значениях? Да потому что они существуют. Если «Моло́х» в прямом значении – это воинственный бог, которому нужны человеческие жертвы, то в переносном «моло́х» – это вообще символ жестокой силы, требующий множества жертв. Надо признать, что переносное значение недалеко ушло от прямого.

Кстати, слово это из финикийского языка, но русский заимствовал его через греческий, и мы сохраняем у себя ударение на втором слоге, как в языке-посреднике.

А есть еще и латинский «молох»: ящерица с изогнутыми шипами, которые над глазами и на затылке образуют подобие рогов. Это «милое» существо может менять окраску в зависимости от температуры и освещенности и обитает в пустынях Австралии. Если вам вдруг захочется о нем поговорить, имейте в виду – ударение тоже на втором слоге, «моло́х».

Погоня за красным словцом иногда приводит к курьезам. Например, слышу недавно в интервью: «У нас есть два монстра культуры – Большой театр и Третьяковская галерея». И Большой, и Третьяковка – монстры. Сказано это было с явным одобрением, даже с восхищением: вот какие у нас есть выдающиеся культурные явления!

Понятно, что человек хотел как лучше, этим словом он пытался выразить величие, великолепие, важное значение и театра, и галереи. Хотел-то хотел, а получилось, используя известное выражение В. Черномырдина, «как всегда».

Монстр – от французского monstr е (чудовище, урод). В разговорном французском есть и прилагательное monstre – «чудовищный, огромный, громадный». Восходит французское слово к латинскому monstrum (чудо, диво, урод). Вот что это такое!

Когда мы говорим «боже, да он настоящий монстр!», то имеем в виду, конечно, прежде всего, что он – чудовище. А раз «чудовище», то, значит, скорее всего, большое. И правда, разве вы видели маленьких чудовищ? Если вообще когда-нибудь их видели.

Так что человек, называя Третьяковку и Большой театр «монстрами», просто выкинул из этого слова ту часть значения, что связана с уродами и чудовищами, и оставил только их размеры – большие, очень большие, впечатляющие. Не исключено, что он хотел назвать их «гигантами», но промахнулся со словом.