Умберто Эко - Роль читателя. Исследования по семиотике текста [litres]

Я полагаю, однако, что не следует проводить столь жесткое противопоставление двух названных видов семантического анализа. В главе 8 [раздел 8.5.2] выдвигается положение: семема сама по себе [как таковая] – это потенциальный (или зачаточный) текст, а текст – это развернутая семема. Данное положение разделял и защищал (как имплицитно, так и эксплицитно) не кто иной, как Чарльз Сандерс Пирс [357]. И некоторые идеи Пирса могут быть заново рассмотрены в этой теоретической перспективе: Пирсова теория интерпретантов неизбежно приводит к такой разновидности семантического анализа, которая отвечает требованиям и интерпретирующей и порождающей семантики; многие проблемы современной теории текста можно удовлетворительно разрешить лишь исходя из идей Пирса.

Согласно принципам компонентного анализа семиотическое выражение (будь то нечто словесное или вообще любой вид физического высказывания [utterance]) несет в себе организованное и поддающееся анализу содержание, сформированное – согласно определенным лингвистическим конвенциям – как некий комплекс (или иерархия) элементарных семантических признаков (features). Эти [признаки-]элементы образуют систему, открытую или закрытую, и принадлежат – в различных сочетаниях – различным содержаниям различных выражений. Компонентный анализ призван описывать и определять потенциально бесконечное число разных содержаний посредством конечного (как хотелось бы) набора элементов. Однако этот принцип экономии порождает много апорий.

Если семантические [признаки-]элементы образуют конечное множество метасемиотических конструктов, то вряд ли с их помощью можно и в самом деле описать бесконечное число содержаний. Например, с помощью таких семантических элементов, как «человеческий», «одушевленный», «мужского рода» или «взрослый» (предложенных Н. Хомским [358]), можно различить епископа и бегемота, но нельзя различить бегемота и носорога. Напротив, если, вслед за Дж. Кацем и Дж. Фодором, разрабатывать более дробные метасемиотические элементы, вроде «неженатый» и «тюлень», то придется вводить огромное число других элементов, вроде «лев», «епископ», «двуглазый» и т. д., т. е. проигрывать в универсальности, рискуя дойти до того, что множество метасемиотических элементов будет содержать столько же этих элементов, сколько и сам анализируемый язык.

Более того, трудно установить, какого вида иерархию должны образовывать эти элементы. Простые родо-видовые отношения помогут здесь лишь до некоторой степени. Так, важно, разумеется, знать, что шхуна – это парусник, что парусник – это корабль, что корабль – это судно, что судно – это средство передвижения (по воде), но подобная классификация не различает, например, шхуну и бригантину, потому что не учитывает другие характеристики, такие как форма парусов или число мачт. А если мы учтем и эти характеристики, то все равно надо будет еще учитывать и то, для чего служит бригантина или шхуна.

И еще: компонентный анализ, основанный на методе универсальных семантических элементов, не может ответить на вопрос о том, в какое языковое окружение можно помещать анализируемое выражение, не порождая неоднозначности. Конечно, и в рамках подобного анализа есть правила субкатегоризации, определяющие непосредственную синтаксическую совместимость (сочетаемость) данного выражения, а также правила выбора, определяющие – для некоторых случаев – его непосредственную семантическую совместимость (сочетаемость), но все эти правила не выходят за рамки обычного формата словаря*. Некоторые исследователи предлагают схемы описания семантики в формате энциклопедии*, и это решение кажется единственно способным учесть всю информацию, содержащуюся в данном термине. Но описание в формате энциклопедии исключает возможность разработки конечного множества метасемиотических элементов и, стало быть, делает сам анализ потенциально бесконечным.

Другие авторы пытались преодолеть эти трудности, представляя единицы лексикона в виде предикатов с п аргументами. Так например, М. Бирвиш [359]предлагает представить лексемную единицу отец в виде « X родитель Y -ка + Мужчина Х + (Одушевленный X [360] + Взрослый Х + Одушевленный Y )», а лексемную единицу убить в виде « X s влечет (X d становится / переходит в / [– Живой X d ] + Одушевленный X d )». Такое представление-описание не только учитывает непосредственные семантические маркеры (в формате словаря), но еще и характеризует данную языковую единицу в терминах ее возможных отношений с другими единицами в рамках высказывания (proposition). Таким образом, данный подход рассматривает отдельные языковые единицы как уже включенные в возможный ко-текст.

Генеративная, или порождающая, семантика усовершенствовала использование логики предикатов, сместив акцент с отдельных термов на логическую структуру высказывания (Дж. МакКоли [361], Дж. Лакофф [362]и др.). Но только Чарльз Филлмор [363]попытался – в своей грамматике (глубинных, или семантических) падежей – объединить интерпретационно-компонентный и генеративный подходы. Ч. Филлмор замечает, что [в английском языке] глаголы to ascend («подниматься») и to lift («поднимать») – оба глаголы движения и оба описывают движение вверх, но to lift требует двух объектов (один двигается вверх, другой вызывает это движение), в то время как to ascend – это предикат с одним аргументом.

Таким образом, в естественных языках аргументы (в данном понимании термина) могут быть отождествлены с ролями (подобными актантам в структурной семантике А. Греймаса); у каждого предиката есть Агент, Контрагент, Объект, Результат, Инструмент, Исходный пункт, Цель, Испытывающий (Ощущающий) и т. д. Подобный анализ хорошо решает проблему классификации семантических элементов в рамках своего рода логики действий. Более того, он удовлетворяет требованиям энциклопедии и превращает чисто классификационное представление-описание в операторную схему: композиция (структурированный состав) значения предиката сообщает нам, что надо делать, чтобы произвести обозначенное действие или чтобы выделить его в данном контексте. Например to walk означает, что есть некий Агент-человек, использующий землю в качестве Контрагента, двигающий свое тело (Объект), чтобы переместить его (в Результате) из пространственного Исходного пункта к пространственной же Цели, используя свои ноги как Инструмент, и т. д.

Однако и тут можно выдвинуть ряд возражений.

a) Роли можно счесть множеством естественных универсалий, обозначаемых фиксированным набором (конечным множеством) языковых выражений, но языковые элементы, которые могут «выполнять» эти роли, опять-таки оказываются потенциально бесконечным множеством (сколько разных Инструментов можно предвидеть?).