Умберто Эко - Роль читателя. Исследования по семиотике текста [litres]

Полагаю, что эта моя интерпретация вполне оправдана. Пирс неоднократно подчеркивал, что каждый термин – это зачаточное высказывание (каждая рема потенциально представляет собой дицисигнум, в который она может быть впоследствии вставлена; ср. представление современной семантики о термине как о предикате с n аргументами). Значение логического термина – это рудиментарное утверждение (2.342), так же как высказывание – это рудиментарное умозаключение (2.244): в этом и состоит фундаментальный принцип интерпретации, т. е. причина того, что каждый знак производит свои собственные интерпретанты.

Термин – это рудиментарное высказывание, потому что он – пустая [в смысле: незаполненная] форма высказывания: «под ремой или предикатом здесь будет подразумеваться пустая форма высказывания (a blank form of proposition), которая могла бы возникнуть в результате вычеркивания тех или иных частей высказывания и оставления пустот-пробелов (a blank) в соответствующих местах – так что, если бы каждый пробел был заполнен соответствующим именем, высказывание было бы восстановлено (хотя бы и лишенным смысла)» (4.560). В 2.379, говоря о формах высказываний, Пирс показывает, что, например, глагол / to marry / [390]может быть семантически представлен как «– marries – to –» [391]. Подобным же образом нынешний лингвист сказал бы, что генеративное представление синтаксической природы глагола / to marry / потребовало бы записи вида m (x, у, z) (см. также 3.64). Соответствующее развитие такого подхода приводит к утверждению, что семантическое представление термина связано с проблемами логического следования и семантических пресуппозиций. Рассуждая в терминах, которые напоминают постулаты значения (meaning postulates) P. Карнапа [392], Пирс говорит, что [выражение] h i –< d, «означает, что в случае i, если идея h определенно впечатляется в сознание (forced upon the mind), то в том же случае идея d также определенно впечатляется в сознание» (2.356). Это принцип nota notae традиционной логики [393], но на тех же страницах Пирс настаивает на том, что возможна некая интенсиональная логика, противопоставленная обычной логике, оперирующей общими классами объектов. Пирс отделяет проблему высказываний, рассматриваемых с точки зрения их объема (propositions in extensions), от проблемы высказываний, рассматриваемых с точки зрения их содержания (propositions in comprehension), и различает двенадцать типов высказываний, в которых субъект – это класс объектов, а предикат – набор семантических помет, или признаков (2.520, 2.521). Можно было бы заметить, что метод пробелов приложим только к глаголам или предикатам, связанным с действиями, – согласно Пирсовой логике относительных понятий, или релятивов [394](Peirce’s logic of relatives). Собственно, в текстах Аристотеля слово rhema значит именно глагол. Однако Пирс много раз подчеркнуто отождествляет рему с термином: «любой символ, который может быть непосредственным составляющим высказывания, называется термином» (2.328). Есть и синкатегорематические термины, в то время как «любой термин, пригодный для того, чтобы быть субъектом высказывания, может быть назван Onoma [имя]» (2.331). Во всяком случае, нарицательное имя существительное – это «рематический символ» (2.261). В 8.337 говорится, что имена классов и имена собственные – это тоже ремы. Выбор термина / rhema / мог быть обусловлен тем, что Пирс считал и имена реифицированными (овеществленными) глаголами (3.440 и 8.337). И вот решающая цитата: «Рема – это любой знак, который ни истинен, ни ложен, как почти каждое отдельное слово, кроме “да” и “нет”» (8.337).

Во многих случаях Пирс, имея дело с именами прилагательными и существительными, прибегает к методу пробелов. В 1.363 этот метод применен к словам / lover / и / servant /. В 4.438 дается такой пример ремы: «every man is a son of –» («каждый мужчина есть сын –») – что представляет собой прекрасный пример семантического представления слова / отец / с точки зрения логики релятивов. Родство подобного подхода с «грамматикой [глубинных, или семантических] падежей» (a case grammar), основанной на логике действий (см.: Fillmore, 1968), станет более ясным в разделе 7.3.1. Очевидно также, что при подобном подходе «имена собственные стоят особняком, но разграничение нарицательных существительных и глаголов становится незащитимым», и «значение имен в его [т. е. Пирса] логике релятивов, как и значение глаголов, заключается в возможном действии» (Feibleman, 1946, р. 106–107; это сказано в связи с отрывком, который рассматривается в следующем разделе).

Красноречивые примеры того, как термин может быть представлен в виде сети помет (a network of marks) (которая и образует значение термина), мы находим в 1.615 и 2.330, где даются определения слов / hard / и / lithium /.

В 1.615 читаем: «Я говорю о камне, что он твердый (hard). Это значит, что до тех пор, пока камень остается твердым, любая попытка сделать на нем царапину умеренным нажатием ножа, несомненно, будет безуспешной. Называть камень твердым (hard) – значит предсказывать, что, сколько бы раз ни повторять этот эксперимент, он каждый раз будет безуспешным».

В 2.330 – пример еще более убедительный, и его стоит привести целиком на языке оригинала – не только из-за стилистической сложности текста, но еще и потому, что в этом весьма показательном случае (и при описании сюжета вполне прозаического) английский язык Пирса (обычно, как и здесь, ужасный) обретает звучание своего рода поэзии дефиниций (poesia definitoria):

«If you look into a textbook of chemistry for a definition of lithium you may be told that it is that element whose atomic weight is 7 very nearly. But if the author has a more logical mind he will tell you that if you search among minerals that are vitreous, translucent, grey or white, very hard, brittle, and insoluble, for one which imparts a crimson tinge to an unluminous flame, this mineral being triturated with lime or witherite rats-bane, and then fused, can be partly dissolved in muriatic acid; and if this solution be evaporated, and the residue be extracted with sulphuric acid, and duly purified, it can be converted by ordinary methods into a chloride, which being obtained in the solid state, fused, and electrolyzed with half a dozen powerful cells will yield a globule of a pinkish silvery metal that will float on gasolene; and the material of that is a specimen of lithium. The peculiarity of this definition – or rather this precept that is more serviceable than a definition – is that it tells you what the word lithium denotes by prescribing what you are to do in order to gain a perceptual acquaintance with the object of the world».

[ «Если вы заглянете в учебник химии, чтобы найти определение лития, вы, наверное, прочтете, что это элемент с атомным весом, близким к 7. Но если у автора учебника более логический склад ума, он сообщит вам, что если вы среди стекловидных, полупрозрачных минералов серого или белого цвета, очень твердых, ломких и нерастворимых, отыщете такой, который придает карминово-красный оттенок бесцветному пламени; и если этот минерал, будучи растерт в порошок вместе с известью или витеритом (крысиным ядом) [395]и затем расплавлен, станет частично растворимым в соляной кислоте; если же этот раствор выпарить, а сухой остаток подвергнуть воздействию серной кислоты и должным образом очистить, то его можно превратить обычными методами в твердый хлорид, который, будучи расплавлен и подвергнут электролизу с помощью полудюжины мощных гальванических элементов, даст в результате шарик (a globule) розовато-серебристого металла, который не будет тонуть в бензине, – то материал этого шарика и есть образец лития. Особенность этого определения – или скорее наставления, которое более пригодно для использования, чем определение, – заключается в том, что оно говорит вам о значении слова “литий”, указывая, что вам следует сделать, чтобы получить перцептуальное (чувственное) знакомство с данным объектом мира».]