Александр Скальв - Иль будет дух мой коронован Вами. Новые переводы сонетов Шекспира

Возьми мои любви! Да! Все возьми!
Их больше, чем ты раньше не имел?
Нет! Верность и любовь мои – твои,
И раньше, чем ты большим завладел.
Коль из любви ко мне так поступал,
То не виню, что взял мою любовь,
Но виноват, коль сам себе ты лгал
Пристрастным вкусом, что отверг бы вновь.
Хоть ты похитил всё у бедняка,
Прощаю кражу, деликатный тать.
Любовь лишь знает, сколь сильней тоска
Снести ту боль, чем гнева взрыв познать.
Благой порок, чьё зло зову добром,
Убей с досады, чтоб не стать врагом.

Ошибки эти милые свободы,
Когда вдали я от тебя порой,
Влекут и красоту твою, и годы,
Ведь следуют соблазны за тобой.
Ты добр и, значит, часто завоёван,
Красив и, значит, всеми осаждён.
Но кто бы, женской лаской околдован,
Уходит кисло, ей не побеждён?
Увы мне, ты попрал мои владенья,
Но юность с красотой не отчитал.
Ведомый безрассудством, без сомненья,
Две верности невольно разорвал:
Её – в грех соблазняя красотою,
Свою – представ в измене предо мною.

Что взял её – не вся моя печаль,
Хоть, знай, я горячо её любил.
Что ты захвачен ей, сильней мне жаль —
Урон в любви, отнявший больше сил.
Виновные в любви, прощаю вас:
Её ты любишь, ибо я люблю,
Она ж со мной жестока ради нас,
Чтоб друг, как я, ей цену дал мою.
Тебя теряю – в рост любовь отдал,
Её теряю – другу добрый жест,
Нашли друг друга – вас я потерял.
Вы на меня взвалили тяжкий крест.
Но счастье – с другом суть одна моя.
Как лесть сладка, ведь ей любим лишь я!

Когда любимая клянётся, что правдива,
Я верю ей, хоть знаю, лжёт она,
Меня считать, ведь, может несметливым
Юнцом, кому фальшь мира не видна.
Тщеславно горд, что юн кажусь ей снова,
Хоть знаю, годы лучшие прошли,
Усмешке над её фальшивым словом
Я предпочту покой в худой любви.
Зачем, что молода, твердит при встрече?
Но почему, что стар, мне не сказать?
О, лучше нет в любви, чем мягкость речи —
Не любит возраст годы сообщать.
И хоть любви я лгу, любовь со мной —
Изъяны наши стали б ей петлёй.

Мне две любви досаду и покой
Внушают до сих пор, как духа два:
Мужчина светлый – лучший ангел мой,
И женщина – дух худший, цвета зла.
Зло женское, чтоб в ад меня загнать,
Стремится, духа лучшего прельстив,
Святого сделать Дьяволу под стать,
Гордыней яркой свет его затмив.
Но злым ли духом станет ангел мой,
Подозревать лишь можно ту беду,
Ведь, как со мной, так дружат меж собой,
И ангел мой – один в чужом аду.
Не знать мне правды, но сомненьем жить,
Пока Злой ангел сможет с Добрым быть.

Когда глаза закрою, лучше вижу,
Ведь днём они глядят на пустоту,
Лишь сон даёт мне разглядеть поближе
Тебя, направив взгляд сквозь темноту.
Здесь тень твоя все тени освещает.
О, как прекрасен был бы образ твой
При ясном дне – так чистый свет сияет,
Глазам слепым всё озарив собой.
Как были б, знай, глаза благословенны
Тебя увидеть средь живого дня —
Прекрасный образ, хоть несовершенный,
Что сном тяжёлым ослепил меня.
Все дни – мне ночи, коль ты не видна,
А ночи – дни, когда ты – в свете сна.

Коль мысль была б печальной сутью тела,
Гнёт расстояний не прервал бы путь,
Тогда, назло всему, летел бы смело,
Из дальних мест туда, где ты ни будь.
Тогда неважно быть ногам в покое
На самой дальней от тебя земле,
Ведь ловко прыгнет мысль за сушу, море,
Лишь, как представит место, где милей.
Но мысль, что я – не мысль, мне горем стала,
К тебе за много миль мне не слетать,
Во мне Земли с Водою так немало,
Что только должен попусту стенать,
В стихиях ничего не получая,
Слёз тяжких, кроме, – знаков их печали.

Легки, как воздух, как огонь, чисты,
Где б я ни пребывал, они с тобой,
Вмиг оба мчат к тебе без суеты:
Огонь – желанье, мысли – Воздух мой.
Когда с посланьем нежным о любви
Две быстрые стихии улетят,
Другие две начнут мне жизнь давить —
На смерть склонить тоскою норовят,
Пока гонцов стремительных возврат
Вновь не наполнит смыслом жизнь мою —
Коль о твоём здоровье сообщат,
Вновь подтверждая красоту твою.
Мне в радость весть, но я недолго рад —
Опять грущу, услав гонцов назад.

В терзаниях безжалостной войны
Глаза и сердце рвут твой образ зримый:
Врагу, мол, краски вовсе не видны,
А нами лишь в себе одних хранимы.
Мне сердце заявляет, что ты – в нём:
Твой свет не виден глаз хрустальных взгляду.
Глаза ж стоят упорно на своём:
Мол, только в них найду твой лик-отраду.
Чтоб спор решить, кого ж слова верны,
Я мыслей суд созвал по сердца воле.
Его вердиктом определены
Две, глаз и сердца, драгоценных доли:
Теперь твой лик – моим глазам забава,
Твоя любовь – святое сердца право.

Меж сердцем и глазами вновь – союз,
Друг к другу обращаются радушно,
Когда у глаз изголодался вкус,
Иль сердцу от влюблённых вздохов душно.
Портрет любимой – как банкет, глазам,
На пир красот и сердце приглашают,
Потом и взор в гостях у сердца сам,
С ним мысли о любимой разделяет.
Так на портрете иль в любви моей,
Хоть ты вдали, волшебный дар – со мною:
Быть дальше дум моих ты не вольней,
Всегда я с ними, а они – с тобою.
А если спят, то взгляд на образ твой
Разбудит сердце, к радости двойной.