Александр Скальв - Иль будет дух мой коронован Вами. Новые переводы сонетов Шекспира

Его черты – минувших дней частица,
Видна в них жизнь цветущей Красоты
Времён, когда не смели поселиться
На лбу живом фальшивые цветы.
Тогда не стригли золотистых прядей
У мёртвых, и не крали прав могил,
Чтоб красочный парик в чужом наряде
На голове вторую жизнь прожил.
В нём – стать святого, древнего обета,
Без украшений истины самой,
Что не создаст другую свежесть лета,
Украв старьё, чтоб хвастать новизной.
Хранит Природа нам его черты,
Чтоб зреть: Искусство – ложь, без Красоты.

Та часть тебя – у мира пред очами,
Имеет всё, что сердцу пожелать,
Все языки взнесли тебя хвалами,
Да и враги не могут возражать.
Твой вид хвалою внешней коронован,
Но в тех же голосах, что льют елей,
Порою слышен тон иного слова,
Будь речь о красоте души твоей.
За видимость взглянув, подобно магам,
Они поступков мерой ценят нрав,
Чтоб дать догадкам – этим щедрым скрягам
Цветку добавить вони сорных трав:
Но почему дух не под стать красе,
Тому ль причина – чтобы стать, как все?

Тебя винят, чужой порок вменяя,
Ведь красота – добыча клевете,
Её орнамент – подозрений стая,
Как вороньё в небесной чистоте.
Тем клевета твой статус подтверждает
И стойкость пред соблазнами времён,
Ведь в чистоте как первоцвет сияет
Мишенью порче сладостный бутон.
Ты смог пройти засады дней начальных —
Не все познать, но, встретив, победить.
Хвала тебе! Но мёд речей похвальных
Не даст чужую зависть укротить:
Когда б не зависть – тень на твой венец,
Лишь ты владел бы царствами сердец.

Не дольше плачьте, коль умру, по мне,
Чем будет мрачный колокол стенать,
Вещая миру, что к червям в земле
Я смог от мира мерзости сбежать.
Когда коснётся этих строк Ваш взгляд,
Не вспомните, создавшей их, руки,
Ведь так люблю, что быть забытым рад,
Коль мысли обо мне Вам так горьки.
Коль эти вирши будете читать,
Когда, наверно, смешан я с землёй,
Моё не надо имя повторять,
И Ваша, пусть, любовь умрёт со мной,
Чтоб мудрый мир Ваш стон не распознал,
И за меня бы Вас не осмеял.

О, чтоб пред миром не держать ответ,
За что меня любить и уважать,
Когда умру, забудьте всё, мой свет —
Вы ничего не в силах доказать.
И даже добродетельная ложь
В моей пустыне не добавит цвет,
Ведь в похвале такой – ценою в грош —
От истины скупой ни слова нет:
Так не озвучьте складное враньё,
Что истинной любви пойдёт в укор,
Заройте с телом имя Вы моё,
Чтоб так Вам не достался мой позор:
Мой стыд за то, что миру завещал,
И Вам постыдна страсть к пустым вещам.

То время года видишь ты во мне,
Когда остатки жёлтые цветенья
Дрожат на ветках в стылой тишине —
На голых хорах птиц не слышно пенья.
Ты сумерки такого видишь дня,
Когда закат на западе сгорает,
И ночь, как Смерть – её второе «я»,
Покоем чёрным землю укрывает.
Во мне ты видишь свет того огня,
Чья юность, отгорев, золою стала,
Как смертным ложем, где угасну я,
Убитый тем же, что меня питало.
Но зная это, любишь ты сильней,
Пусть скор мой срок, я рад любви твоей.

Не плачь, когда та страшная тюрьма,
Презрев любой залог, меня возьмёт,
Ведь жизнь моя в моих стихах видна,
И в памяти твоей всегда живёт.
Вновь обозрев нехитрых строк поля,
Увидишь ты меня в своей судьбе,
Мою земную часть возьмёт земля,
Но дух мой – клад мой я отдал тебе.
Ты лишь теряешь мой отброс и хлам,
Червей добычу – тело мертвеца,
Ведь слишком низок, чтобы помнить нам,
Трофей ножа гнилого подлеца.
Но те бриллианты – свет моей души,
Тебе, как прежде, будут хороши.

Для мыслей Вы, как яство бытия,
Как сладкий дождь, что землю удобряет;
За Ваш покой – в таком смятенье я,
Как меж богатством и скупцом бывает:
Вот горд своим владеньем, но тотчас,
Боюсь, лишит век вороватый клада;
Теперь хочу один смотреть на Вас,
Потом – в миру явить мою отраду.
Порою Вами мой пресыщен взгляд,
Но вскоре я – с голодными глазами,
Не зная, не ища для них услад,
Чем те, что мне даны иль взяты Вами.
Так алчу я иль чахну день за днём,
Всем ненасытен, иль всего лишён.