Коллектив авторов - Лицом вниз. Антология греческой прозы XIX века

А когда у нее не получалось самой забрать зарплату у прораба на верфи, она выхватывала деньги из рук своего супруга как бы в шутку, «приласкав» его перед этим и приведя в подходящее душевное состояние. Или же она позволяла ему, полупьяному, уснуть и забирала деньги из кармана. В воскресенье утром она давала ему сорок или пятьдесят лепт «на карманные расходы».

Итак, Хадула построила дом благодаря своей бережливости, но что послужило основой ее небольшому капиталу? В этот час, во время бессонной ночи, она впервые призналась себе. Старуха даже своему духовнику никогда не рассказывала, хотя, надо сказать, она вообще много чего от него утаивала. Она признавалась ему только в тех обычных грешках, о которых он и без того знал: злословие, гнев, женские проклятия и тому подобное. Своей матери, пока та была жива, Хадула также ничего не говорила. Однако мать была единственной, кто подозревала дочь, и догадывалась, в чем дело. Хадула действительно намеревалась рассказать все старухе перед ее смертью. Однако перед тем, как отойти к праотцам, она стала немой, глухой и лишилась всех чувств, словно «вещь», как описывала тогда ее состояние дочь, и Янну не представилось возможности покаяться в своем грехе. Отцу и мужу она и подавно не раскрыла свой секрет. А он заключался в следующем. До замужества Хадула начала подворовывать деньги у отца: то несколько пара тут, то полкуруша 34 34 Пара, куруш – названия денежных единиц в Османской империи. там. Так мало, что он ничего не замечал и ни в чем не подозревал ее. Всего два раза ему случалось обнаружить, что он допустил какую-то ошибку в подсчетах своего маленького богатства. Богатство это он прятал в тайнике, который сначала обнаружила его жена, а спустя год и дочь. Тогда Хадула прекратила воровать на время, чтобы не давать повода отцу что-либо заподозрить. Затем она стала таскать оттуда еще больше денег, но все же пасовала перед своей матерью, с которой никак не могла сравниться.

Та наворовала много и воровала искусно и методично. Она здорово нажилась благодаря делам, которые в основном вела сама, а также на продаже вина и оливкового масла – продуктах, производимых их семьей. Совсем немного, примерно столько же, сколько и ее дочь, она украла из заработной платы своего мужа. Спустя много лет, когда дела пошли в гору и старик Ста-тис стал младшим бригадиром на верфи (он сам строил лодки и каяки на переднем дворе дома, и ему помогали только сын да его подмастерье), его жена смогла наворовать кучу денег, вырученных искусством судостроения.

Наконец, за несколько месяцев до свадьбы Хадуле удалось обнаружить тайник, где ее мать хранила свой узелок с деньгами. В погребе, в одной из дыр, между наполовину наполненных горшков и пустых бочек, лежал длинный и широкий лоскут, в котором старуха «держала на привязи», словно собак, примерно сто семьдесят серебряных монет, испанских, итальянских, турецких, – все ворованные у мужа или вырученные от торговли маслом и вином. Ее дочь, поразившись находке, в страшном волнении пересчитала монеты и затем снова положила их на место, так и не решившись к ним прикоснуться.

Но вечером накануне свадьбы Хадула, поняв, что родители (а особенно ее жестокая мать) не хотят давать за ней большого приданого, дождалась, пока та вышла из дома по какой-то нужде, и в ужасном волнении спустилась в подвал. Там она снова нашла «собачий» узелок и развязала его. На этот раз ей показалось, что в нем меньше денег. У нее не было времени их пересчитывать. Возможно, старуха взяла несколько монет и потратила их на неизвестные цели. Хадула поначалу подумала забрать весь узелок вместе со старым платком матери, но в последний момент испугалась. Она взяла только восемь или девять серебряных монет, то есть такое количество, которое не отразилось бы на размере узелка и их отсутствие не стало бы сразу заметным, и затем вновь завязала узелок. Потом она опять развязала его, взяла еще пять или шесть монет, всего пятнадцать. Хадула хотела взять еще две или три монеты, но тут послышались шаги ее матери. Девушка быстро завязала узелок и положила его на место.

Через несколько дней после свадьбы старуха обнаружила пропажу. Но она не стала ничего говорить дочери. Она была рада, что та не забрала весь узелок. «Совсем безмозглая», – процедила старуха сквозь зубы.

Все те деньги, что Хадула наворовала у своих родителей (а их было примерно четыреста курушей, денег того времени), она на протяжении многих лет усердно прятала. Но чтобы построить дом, ей пришлось еще подзаработать. Она, конечно, была трудолюбивой и умелой. Подрабатывала, насколько ей позволяли заботы о детях, которые рождались один за другим. Тем более в маленьких деревнях «нет специалистов, но есть мастера на все руки». Так, лавочник в небольшом поселке продавал всякую мелочь и разные снадобья и к тому же был ростовщиком, и такой хорошей ткачихе, какой являлась Франгоянну, ничего не мешало быть еще и акушеркой или знахаркой, а также заниматься другими профессиями, главное – быть смекалистой, а Франгоянну была смекалистей всех женщин.

Она сушила разные травы, делала восковые мази и растирания, снимала порчу, приготавливала лекарства для больных, бледных и малокровных девушек, для беременных и рожениц и для тех, кто страдает женскими болезнями. Неся в левой руке корзинку, Хадула в сопровождении младших детей, Димитриса восьми лет и шестилетней Криньо, отправлялась в поля, в горы, перебиралась через овраги, долины и реки, искала травы, которые она знала, – пролеску, аронник, цикламен и всякие другие, срезала их или же вырывала с корнем, складывала к себе в корзинку и вечером возвращалась домой.

Из них она делала лекарственные мази, которые потом рекомендовала как проверенные средства против хронических болей в груди, желудке, кишечнике и тому подобное. И хоть прибыль была небольшой, ей все же удалось благодаря этим занятиям построить со временем свое гнездышко. Но ее птенчики начали оперяться и улетать на чужбину: старший сын Стафис, двадцати лет, перебрался в Америку и, прислав одно или два письма, пропал и больше не подавал признаков жизни. Через три года ее второй сын, Ялис, повзрослев, также сел на корабль.

Оба в ранней юности пытались заняться отцовским ремеслом, но ни один не преуспел, да и не хотели они им ограничиваться. Ялис, будучи нежным сыном и заботливым братом, написал матери из Марселя, что он также решил отправиться в Америку и найти своего старшего брата. С тех пор прошло много лет, и от обоих ни слуху ни духу.

Эти события заставили Хадулу вспомнить одну из самых забавных народных сказок. В ней говорится о том, как сыновья одной Старухи по очереди упали в кадушку с медом и увязли в нем: первый – потому что ему захотелось немного меда, второй – потому что хотел спасти брата, третьего же послали вернуть обоих. Затем в кадушку провалился и Старик, который пришел посмотреть, что стало с сыновьями. В конце концов только Старуха, которая пошла на поиски родных, увидев четырех увязших в меде мужчин, не стала приближаться к кадушке. Как любая старуха, она была хитрая и осторожная. Повернувшись к родным, она назидательно произнесла: «Это чтоб вам жизнь медом не казалась!»