Виктор Жигунов - Четыре солнца

Но большинство читателей, знакомясь с этими рассуждениями, всё-таки будет думать: примитивная поэзия была у предков, и юмор не смешной.

А уверенно восстанавливается «ямщиком», только если обратить внимание на то, что нарушен стихотворный размер и не получается рифма: «Когда я на почте служил ящиком… и крепко же, братцы, в селенье одном…»

Древнерусское стихосложение до сих пор не было известно. Понятно, какие иногда вытекали следствия. Некоторые строки «Слова о полку Игореве» похожи на посылки, дошедшие через века и раскрывшиеся только теперь.

Ниже помещены маленькие рассказы о тех местах поэмы, какие в связи с равногласием стали чем-либо особенно интересны. Чтобы не повторять каждый раз «шесть а-я, три и-ы»и прочее, обозначать всё это будем цифрами в скобках, в таком порядке: а-я, о, е, и-ы, у-ю. Если какого-то звукотипа в стихе нет, вместо него поставим прочерк. Числа, определяющие равенство, выделим, а остальные надо сложить. Например, формула ( 75 - 72) означает, что во фразе по семь а-яи и-ы, семь остальных гласных ( еотсутствует).

Только будем иметь в виду, что исследования никогда не кончаются, и как равногласие дополняет устоявшиеся мнения, так и само оно может быть продолжено каким-то будущим открытием (хотя трудно представить теорию, которая была бы в силах уточнить арифметику). Всё, что говорится дальше, не противоречит также древнерусскому правописанию и просто-напросто смыслу стихов.

Не все помнят, что выражение «растекаться мыслью по древу» пошло от «Слова о полку Игореве». И давно уже мало кто задумывается о том, как оно, в сущности, несообразно: мыслью по дереву.

Вообще-то нелепицы в языке не редкость. Например, никто не засмеётся, услышав: «Чувствую себя не в своей тарелке». Но неужели человек перелез из одной тарелки в другую? А дело в том, что у французов слова «тарелка» и «положение» сходны, ошибка была допущена при переводе на русский и закрепилась.

Но разве мог так же соединить несоединимое русский поэт, автор «Слова»? Он говорит о своём предшественнике: Боянъ бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслью по древу, серымь вълкомь по земли, шизымь орломь подъ облакы.Выражение употребляется нами иронически, когда кто-нибудь рассуждает пространно, уклоняясь в разные стороны от темы. Однако поэт, почтительно относившийся к Бояну, конечно, не хотел его осмеять.

Отрывок вообще не так прост, как кажется. Прежде всего, само имя Боянъодно время вызывало сомнения: его не встречали в других памятниках словесности, так существовало ли оно в Киевской Руси? Не Ян ли здесь, а перед ним частица бо(ибо), повторённая и дальше? Это правдоподобно, так как древние тексты писались без прописных букв и без разделения на слова. Соответствующий Ян был найден в летописях, даже прослежена его родословная, дальним его предком оказался Добрыня Никитич, сподвижник Владимира Красное Солнышко (и его дядя), известный всем из былин. Кстати, именно во времена «Слова» жил Илья Муромец, он умер предположительно в 1188 году. Однако Ян так и остался в области гипотез. А в Киеве на колонне храма Святой Софии отыскали запись XII века о том, что некая княгиня купила землю Бояна (вполне возможно, того самого). Потом стали известны и другие носители этого имени.

Далее вещий. Сегодня мы видим здесь смысл «пророк, прорицатель». Но Боян вовсе не предсказывал будущее, он слагал песни о князьях. Вещь — по-древнерусски «слово, голос», отсюда пошли весть, повесть, известность, вече, отвечать, ответственность, советник, обещание (было обвещание) и так далее. И радиовещание обязано своим названием этой основе, так что дикторов, рассуждая последовательно, полагалось бы именовать вещунами и вещуньями. А слово вещь , породив такое многочисленное потомство, затем бросило его и приобрело другое значение.

Аще — если. Хотяше — глагол в прошедшем времени.

Растекатьсяв старину значило «разбегаться». Поныне сохраняется однокоренное «наутёк», и у Пушкина есть «И тот послушно в путь потек и к утру возвратился с ядом». Течь могли и птицы — лететь. Жидкости в данном случае ни при чём.

Творитине имело обязательного отношения к сочинительству. Творили молитву, но ведь её при этом не выдумывали. Творят и тесто, а оно уж совсем не связано со стихами и музыкой. Боян мог петь сочинённое заранее.

Остальное понятно, отметим только шизымь, где сказался диалект псковского переписчика, произносившего ш вместо с .

Так вот, что же за выражение растекашется мыслью по древу?

Комментаторы предположили, что имеется в виду не настоящее дерево, а воображаемое — древо поэзии. Растекаться по нему значит творить поэтически. В «Слове» дальше есть сравнение Бояна с соловьём, скачущим по «мысленному древу».

Вспомнили также, что пение сопровождалось игрой на гуслях или на другом подобном инструменте. А гусли — деревянные. В англосаксонском эпосе встретилось такое определение арфы — дерево веселья. Англосаксы тут не очень к месту, но похоже, что пальцы и мысли Бояна разбегались по гуслям.

Однако вслед за отвлечённым понятием — мысль — названы реальные волк и орёл. Была высказана догадка, что мысльюнаписано по ошибке вместо мысью — белкой.

Наконец, в поэме могли стоять и мыслью, и мысью,подряд. То есть поэтические идеи Бояна сравнивались с белкой, волком и орлом. Но переписчик, увидев два почти одинаковых слова, перенёс в свой экземпляр первое, а потом перепутал, посмотрел на второе и стал копировать уже дальнейший текст.

А что скажет подсчёт гласных? Равенства во фразе нет. Кое-что получается при делении на части: серымъ вълкомъ по земли(— 2 2 2 —) , шизымъ орломь подъ облакы(1 4 — 3 —) — но это похоже на случайность, а главное, как быть с другими обрывками? Вдобавок вносит путаницу и с точкой — заменяем его в вещийна и обычное и снова просчитываем текст, заменяем в мысльюи опять считаем… Может быть ещё волкомъ, а не вълкомъ. Да и мало ли что может быть…

В конце концов пробуем взять первое слово, по одному добавлять к нему следующие и всё время считать, не забывая о возможных вариантах, — не создастся ли в какой-то момент равенство? Оно создаётся! Но непредвиденным образом: Боянъ… растекашется мыслью, а по древуповисает, и вообще во второй половине фразы арифметическая неразбериха.