Виктор Жигунов - Четыре солнца

Не вставить ли всё-таки мысью(здесь тоже и десятеричное)? В самом деле, вторая половина приближается к гармонии, но одно о лишнее, а какого-то гласного недостаёт, или не хватает двух, а с о всё в порядке…

Короче, вот как выглядит наиболее вероятный первоначальный текст:

Просто-напросто переписчик, произносивший шизымьвместо сизымь, не знал слова мысь, он говорил мышь. Потому и не понял, что сказано поэтом: мыслью, как мыслью? Подумал-подумал, наверно, озадаченно глядя в текст… да и выкинул «повтор», показавшийся ему ошибкой предыдущего грамотея. Результат — статьи, доклады, рефераты, споры, догадки, предположения, опровержения… На 200 лет хватило.

Добавим, что мыслью-мысьюбез акы(как) оказалось бы не в духе «Слова», поэт пишет: воины, акыволки, дружина, акытуры.

Конечно, прочно вошедшее в язык выражение теперь не упразднишь. Да и незачем. Ведь не исправляем мы неверно понятую трагедию Шекспира, у которого Отелло вовсе не чернокожий, а мавр, то есть белый (разве смуглый только). Сам Шекспир тоже ошибся: прототипом ему послужил Маурицио Отелло, итальянец, но драматург истолковал уменьшительное имя Мауро как «мавр». Дальше решили: раз из Африки, значит, негр. Вдобавок у Шекспира он закалывает Дездемону кинжалом, а теперь душит. Но уже не заставишь актёров играть иначе, а пьеса стала живописнее с негром. Так же мы привыкли к мысли, расходящейся по ветвям.

Но, по крайней мере, исчезает подозрение, будто автор поэмы сочинял абстрактные загадки. И его предшественник тоже не растекался мыслью по древу — в ироническом смысле этих слов.

О солнечном затмении в «Слове» идёт речь дважды. Ещё раз о нём косвенно напоминает брат Игоря Всеволод, когда говорит: Одинъ братъ, одинъ светъ светлый — ты, Игорю! Оба есве Святъславличя.Второе предложение значит: оба мы Святославичи. А слышите звукопись? — светъ, светлый, есве, Святъславличя. Автор выстроил ряд именно из этих согласных, потому что они говорят о связи Игоря и Всеволода со светом, с солнцем.

Только странно повторение светъ светлый. В былинах, например, часты выражения «сила сильная», «горе горькое» и тому подобные. Поскольку «слова у нас до важного самого в привычку входят, ветшают, как платье» (Маяковский), языку свойственно заново усиливать их. Скажем, существовало слово лаза (отсюда современное пролаза ), оно примелькалось, и его удлинили: лазута , — потом подкрепили ещё: лазутчик . А значение всегда оставалось одно и то же. Сейчас нечто похожее происходит с наречием внутрь , закрепляющимся в форме вовнутрь (буквально — во в нутро). А потомки, наверно, будут говорить ввовнутрь . Но в поэме об Игоре никаких «сил сильных» нет.

Если возникло недоумение, то читатель догадался, что и равновесия гласных в тексте нет. Действительно, во втором предложении гармония выдержана, а в первом неожиданность: получается два равенства, и раздел между ними проходит… как раз посередине выражения светъ светлый.

Но вряд ли Всеволод мог сказать: «Светлый ты, Игорь!»

Однако вспомним обычное обращение к князю — именно «светлый» или «светлейший» (а позже появились всякие «сиятельства»)! Не стояло ли в поэме сначала: ты, светлый Игорь? Понимать надо так: «Свет очей моих — светлый (то есть князь) Игорь». Сближены однокоренные, но разошедшиеся по смыслу слова.

Значит, в то время, когда речь ещё воспринималась как единый поток (недаром тексты писались без пробелов), поэт уже знал и использовал дальнее родство отдельных слов! Нечасты подобные примеры даже в поэзии XX века, при всех наших словарях омонимов, трудностей, словообразования. У Н. Асеева говорится о красном, то есть советском, народе на Красной площади. У Б. Пастернака: «Брось, к чему швырять (то есть опять же бросать) тарелки, бить тревогу, бить стаканы». Неудивительно, что переписчик, не поняв такого редкого случая, написал, как было привычнее, и разрушил находку поэта.

Выше приводилось сравнение четырёх князей, участвовавших в походе, с четырьмя солнцами. В поэме сказано также: солнце светится на небесах, Игорь в Русской земле. О поражении говорится: два солнца (он и Всеволод) померкли. Они Святославичи, что звучит отчасти как Светославичи. И если для кого-то недостаточно всё сказанное и неубедительна арифметика, пусть доказательством будет ещё и красота строк о князьях из солнечного рода:

Мог ли отец взять с собой в военный поход 11-летнего сына?

Вряд ли. Тем более что поход предстоял опасный, почти безнадёжный. И всё же одна из летописей сообщает, будто с Игорем был Олег. Он вроде бы упомянут и в «Слове», где сказано: два солнца и с ними два молодых месяца, Олег и Святослав.

Два солнца — Игорь и Всеволод. Святослав с ними в самом деле ходил, он их племянник. Но почему забыт Владимир, старший сын Игоря? — его-то участие в походе несомненно. Правда, отрывок говорит о жертвах, в их число не обязательно включать Владимира, так как для него плен обернулся женитьбой на дочери Кончака. Однако в конце поэмы слава ему пропета наравне с остальными (а Олег не назван).

Путаницу вносит ещё третий сын Игоря, 9-летний Святослав…

Отрывок выглядит так: Темно бо бе(было) въ третий день: два солнца померкоста, оба багряная стълпа погасоста, и съ нимъ молодая месяца, Олегъ и Святъславъ, тьмою ся поволокоста. На реце на Каяле тьма светъ покрыла: по Руской земли прострошася половци, аки пардуже гнездо, и въ море погруэиста, и великое буйство подасть хинови(кочевым народам).

Если читатель не всё понял, пусть не огорчается, специалистам тоже понятно не всё: текст явно перепутан, что видно уже из его грамматики. Смысл тоже странен: почему, например, половцы погрузились в море (к тому же не все, а только двое: погрузиста — двойственное число)?

Существует несколько вариантов восстановления; в частности, пардуже гнездо(выводок гепардов) иногда относят не к врагам, а к Олегу и Святославу. Гепардов привозили на Русь издалека, очень заботились о них, и князья выезжали с ними на охоту. А половцев поэт называет погаными, это бранное ныне слово когда-то значило просто «язычники» (так что, говоря, допустим, «поганый таракан», мы утверждаем, что у него религия не наша), но во времена Игоря уже приобретало сегодняшнюю окраску. Сравнение половцев с благородными зверями не слишком уместно.