Мария Лоскутникова - Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие
- Название:Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Флинта»ec6fb446-1cea-102e-b479-a360f6b39df7
- Год:2009
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9765-0723-4, 978-5-02-034790-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мария Лоскутникова - Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие краткое содержание
В учебном пособии рассматриваются позиции русской литературоведческой науки и эстетики, а также подходы в решении научных вопросов в литературной критике XVIII–XIX веков. Книга состоит из четырех частей. В первой представлены вопросы университетского образования в Европе, формирования знания и научной филологии в России, во второй изучается состояние «словесных наук» в XVIII веке, третья посвящена вопросам русской академической науки XIX века, в четвертой рассматриваются научные проблемы в литературной критике XIX века. Все персоналии сопровождаются историко-литературными и биографическими справками. Главы завершаются контрольными вопросами и заданиями.
Пособие адресовано филологам-русистам – студентам, магистрантам, аспирантам. В более широком плане учебное пособие рассчитано на учителей-словесников, преподавателей, а также учеников гимназий и гуманитарных классов.
Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
В статьях и рецензиях, опубликованных в журнале «Московский наблюдатель», Белинский обозначил ряд значимых позиций в суждениях об исторических формах реализма и о диалектике развития художественного целого. Он настаивал на том, что «поэзия <���литература> есть мышление в образах» (II, 102; курсив мой. – М.Л.). Основанием для этого концептуального и конструктивного вывода стал анализ как произведений, созданных в ушедшие эпохи (трагедия У. Шекспира «Гамлет», произведения Д.И. Фонвизина и др.), так и произведений первых десятилетий XIX века (роман М.Н. Загоскина «Юрий Милославский, или Русские в 1612 г.», романы «первого русского романиста» (II, 358) И.И. Лажечникова «Ледяной дом», «Басурман» и др.).
Конец 1830-х годов в работе Белинского ознаменован именем Г.В.Ф. Гегеля и связан с осмыслением его философии. Белинский размышлял о действительности, об идеале, о сущем и кажущемся и, в результате, развил тезис о «двух сторонах жизни»: о «действительной или разумной действительности» и о действительности «призрачной» (статья «"Горе от ума" <���…> Сочинение А.С. Грибоедова. Второе издание. С.-П.бург. 1839»; II, 199, 196–197). О «владычестве разумной действительности» Белинский будет говорить и в письмах (например, М.А. Бакунину, от 14–18 апреля 1840 г.; IX, 356). Позже Белинский откажется от этих воззрений как, с его новой точки зрения, несостоятельных.
Петербургский период (1840-е годы), в отличие от московского (1830-х годов), оказался принципиально новым этапом литературно-критического, публицистического и научно-критического творчества Белинского. Это годы, когда философские и художественно-литературные ориентиры критика существенно корректируются. Белинский становится глубоким историком литературы, последовательно изучавшим литературно-художественные процессы в русской и европейских культурах и пристально, аналитически исследовавшим проблемы авторской индивидуальности художника. В начале 1840-х годов Белинский заявил о себе специально созданными теоретическими работами и вошел в историю литературоведения в том числе как теоретик словесного творчества.
Началом петербургского периода жизни и творчества Белинского стали статьи, посвященные М.Ю. Лермонтову, – «Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова» (1840) и «Стихотворения М. Лермонтова» (1841). Критик был знаком с поэтом. Особенностью его личности, по мнению Белинского, было то, что «душа его <���Лермонтова> жаждет впечатлений и жизни» (письмо В.П. Боткину, от 14–15 марта 1840 г.; IX, 353).
Статья «Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова» посвящена анализу романа как «единого организма» из пяти новелл (III, 85), которые организованы концептуально-значимой идеей и собраны Лермонтовым под «общим названием» (III, 84) «Герой нашего времени». Непосредственно-конкретный разговор о произведении Лермонтова Белинский начинает с новеллы «Бэла». Центром внимание критика, вслед за логикой художника, становится главный герой. Белинский анализирует изображенные Лермонтовым четыре месяца безоблачного счастья Печорина и Бэлы, а также причины охлаждения героя к возлюбленной, нравственные мучения Печорина в осознании самого себя. При этом Белинский подчеркивает парадокс, суть которого не в краткости, а в «продолжительности» (III, 100) чувств Печорина, живущего гораздо более интенсивно и напряженно, чем окружающие его люди.
Белинский анализирует расстановку персонажей; рассматривает среду, в которой оказался герой, и вглядывается в окружающие его фигуры. В характерах Азамата и Казбича, подчеркивает Белинский, Лермонтов схватил «такие типы, которые будут равно понятны и англичанину, и немцу, и французу, как понятны они русскому»; критик восхищается: «Вот что называется рисовать фигуры во весь рост, с национальною физиономиею и в национальном костюме!..» (III, 103). Рассматривая образ Максима Максимыча, Белинский подчеркивал, что «это тип чисто русский» (III, 89). Лермонтов привел в роман обычного, ничем не примечательного – «маленького» человека: «Умственный кругозор Максима Максимыча очень ограничен». Однако критик настаивает на том, что «причина этой ограниченности» не в «натуре», а в «развитии» (III, 89). Белинский убежден, что читатель «от души полюбит» (III, 90) армейского офицера – «доброго простака», «который и не подозревает, как глубока и богата его натура, как высок и благороден он» (III, 103). В ходе анализа другой новеллы, «Максим Максимыч», Белинский развивает суждение о том, что тип бескорыстного «доброго простака» олицетворяет лучшее в жизни: «И дай бог вам поболее встретить, на пути вашей жизни, Максимов Максимычей!..» (III, 103, 108).
Новелла «Тамань» отличается, по мнению критика, «особенным колоритом» (III, 109). Она ассоциируется в сознании Белинского с лирическим стихотворением, «прелесть которого» может быть утеряна из-за одного выпущенного или измененного «не рукою самого поэта» (III, 109) стиха. При рассмотрении образа контрабандистки у критика рождаются поэтические сравнения: «это какая-то дикая, сверкающая красота, обольстительная, как сирена, неуловимая, как ундина, страшная, как русалка, быстрая, как прелестная тень или волна, гибкая, как тростник» (III, 109). В Печорине в этой новелле Лермонтов показал «человека с сильною волею, отважного <���…> напрашивающегося на бури и тревоги, чтобы <���…> наполнить бездонную пустоту своего духа, хотя бы и деятельностию без всякой цели» (III, 110).
Центральной новеллой романа Белинский назвал «Княжну Мери». Печорин является здесь во всех противоречиях: «Его страсти – бури, очищающие сферу духа; его заблуждения, как ни страшны они, острые болезни в молодом теле <���…>»: «ему другое назначение, другой путь, чем вам», – путь «высшего состояния самопознания» (III, 118–119). Наиважнейшую задачу Лермонтова в создании героя Белинский метафорически видит в знаково-символических координатах бытия: «без бурь нет плодородия, и природа изнывает; без страстей и противоречий нет жизни, нет поэзии» (III, 119). Вслед за автором произведения Белинский исследует и окружение Печорина – образы Грушницкого, доктора Вернера, княжны Мери, изучая «силовые линии» этих характеров, психологические мотивировки действий и поступков.
Завершается анализ романа рассмотрением новеллы «Фаталист», которая пронизана темой судьбы. Критик размышляет о том, что «вера в предопределение <���…> лишает человека нравственной свободы, из слепого случая делая необходимость» (III, 142). Подводя итоги сказанному, Белинский подчеркивает: «"Герой нашего времени" – вот основная мысль романа», а сам роман – «это грустная дума о нашем времени» (III, 143, 147). Тип Печорина открывает новые сферы жизни человеческого духа в новых общественных условиях: «Вы говорите против него, что в нем нет веры. Прекрасно! но ведь это то же самое, что обвинять нищего за то, что у него нет золота: он бы и рад иметь его, да не дается оно ему». Критик настаивает: «нет, это не эгоизм», поскольку «эгоизм не страдает, не обвиняет себя <���…>» (III, 143–144).
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: