Мария Лоскутникова - Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие

В своем анализе образа главного героя и концепции романа Белинский обращается к развернутому сравнению: «Душа Печорина не каменистая почва, но засохшая от зноя пламенной жизни земля <���…>» (III, 144). Критик устанавливает типологическую взаимосвязь образов Печорина и Онегина. Онегина Белинский понимает как «отражение» общественной жизни своей эпохи; Печорин же – «это Онегин нашего времени», и несходство между героями «гораздо меньше расстояния между Онегою и Печорою» (III, 145–146). При этом если гений Пушкина в изображении Онегина «в художественном отношении» выше мастерства Лермонтова в создании образа Печорина, то «Печорин выше Онегина по идее» (III, 146).

В статье «Стихотворения М. Лермонтова» Белинский обращается к проблеме природы лирического слова: в лирическом «Я» проявляются общечеловеческие начала. В лирике, а также в лироэпике Лермонтова критика интересовала прежде всего историческая тема. Материалом анализа стали стихотворение «Бородино», а также поэма «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». В произведениях поэта, «выражающих скорби и недуги общества», Белинский видел способ избавления от них: «тайна этого целительного действия – сознание причины болезни чрез представление болезни» (III, 251).

Не менее важна в творчестве Лермонтова, по мнению Белинского, и тема современного поколения. В этой связи критик обратился к стихотворениям «Дума», «Поэт», «И скучно и грустно, и некому руку подать…» и др. Белинский отметил «простоту» и силу образа, «естественность», «свободу в стихе», «истинно бесконечное и в мысли и в выражении», присущие Лермонтову (III, 258, 261). Как наиболее актуальную, критик выделяет в творчестве поэта тему одиночества и в качестве одного из шедевров рассматривает стихотворение «За всё, за всё тебя благодарю я…». Белинский прогностически отметил: «Его [Лермонтова] поприще еще только начато, и уже как много им сделано <���…>» (III, 276).

С самого начала петербургского периода Белинский ищет новые формы и принципы изучения литературно-художественного процесса и творческой индивидуальности и с 1841 г. начинает работу над годовыми обзорами литературных явлений, изучая тенденции развития словесного искусства и новинки художественного слова. В этом критическом жанре Белинский будет выступать до конца своих дней. В первой же обзорной статье «Русская литература в 1840 году» (1841) Белинский подчеркнул фактическое и принципиальное разграничение беллетристики (фр. belles letters изящная словесность), в его словаре «словесности», с одной стороны, и литературы как искусства, с другой. Эта оппозиция была принята во французской культуре для разграничения беллетристики как художественной литературы и произведений исторического, мемуарного, документального характера. Белинский, отказавшись от западноевропейского понимания и толкования этих слов терминологического характера, противопоставил явления на ином основании, охарактеризовав «изящную словесность» как слабую «тень» действительности и определив ее несовместимой с литературой, поскольку «литература есть сознание народа» (III, 186–187).

Литература, а не беллетристика есть воплощение самой жизни, утверждал Белинский. Первым аргументом в системе доказательств такого понимания словесных произведений стали эпиграфы к этой статье, взятые из произведений А.С. Пушкина – «Дай оглянусь!» и М.Ю. Лермонтова – «Толпой угрюмою и скоро позабытой…» (III, 178). Влияние Белинского на творчество писателей-современников, на души и умы демократически настроенных соотечественников в дальнейшем будет столь сильным, что в русской культуре и науке закрепилось именно такое противопоставление: по одну сторону разделяющей черты оказывается литература («серьезная литература»), по другую – беллетристика («легкое чтение»).

В петербургский период происходит становление Белинского – историка литературы. В начале 1840-х годов он задумал труд под названием «Критическая история русской литературы». В книгу, вероятно, должны была войти и четыре статьи, в которых критик обратился к фольклору. В этих статьях (1841) дан анализ сборника «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым». При этом эпос Белинский рассматривал как факт ранних досознательных стадий народного бытия. Наиболее положительно он оценивал былины, подчеркивая, что в них отразился вольный дух. Однако народные сказки остались недооцененными.

К началу 1840-х годов относится замысел цикла статей о Н.В. Гоголе. С Гоголем Белинский познакомился еще в Москве, в семье Аксаковых, в 1835 г. Идея цикла связана с выходом в свет поэмы «Мертвые души», к публикации которой критик имел непосредственное отношение. Поскольку рукопись первого тома, представленная Гоголем в цензурный комитет в Москве, не была одобрена цензором И.М. Снегиревым, писатель мучительно искал выход из создавшегося положения. В январе 1842 г. Гоголь передал рукопись Белинскому, с просьбой способствовать ее изданию в Петербурге. Белинский обратился к петербургскому цензору А.В. Никитенко, который, приняв на себя ответственность за это решение, дал добро на издание книги. В результате, поэма «Мертвые души» с некоторыми сокращениями была опубликована к концу того же года. Таким образом, Белинский, напрямую причастный к ситуации с прохождением произведения через цензуру, сыграл важную роль в истории публикации гоголевского шедевра.

В 1842 г. Белинский пишет ряд статей, подчас острополемических, посвященных этому произведению. В статье «Похождения Чичикова, или Мертвые души» критик подчеркивал значение «первого писателя современной России», «смело и прямо» взглянувшего на русскую действительность» (V, 47, 49). В поэме Гоголя критик видел «творение чисто русское, национальное, выхваченное из тайника народной жизни» – «столько же истинное, сколько и патриотическое», т. е., в понимании Белинского, «беспощадно сдергивающее покров с действительности» (V, 51). Это произведение «глубокое по мысли, социальное, общественное и историческое», «художественное по концепции и выполнению» (V, 51). Однако, по мнению критика, поэму смогут оценить лишь те читатели, «кому доступна мысль и художественное выполнение создания, кому важно содержание, а не „сюжет“» (V, 53).

Белинский был убежден, что поэмой произведение становится за счет «пафоса субъективности» (греч. pathos – страстное воодушевление); в полной мере «высокий лирический пафос» находит свое воплощение в тех частях текста, которые критик охарактеризовал как «отступления» от сюжета (V, 52, 55). Особую заслугу Гоголя Белинский усматривает в отрешении «от малороссийского элемента», что позволило автору поэмы подняться к воссозданию «русского духа» (V, 52). Критик настаивает на том, что «"Мертвые души"» требуют изучения» (V, 53), поскольку «комическое» и «юмор» – это не шутовство и не карикатура.