Тимур Радбиль - Основы изучения языкового менталитета: учебное пособие

Предложенное Ю.Д. Апресяном выделение основных систем человека и соответствующих им органов представляется естественным, и, казалось бы, оно должно иметь универсальный характер, однако данные типологии языков мира показывают, что это не так. Как пишет Е.А. Найда, хаббы (Habbes) в Мали выражают печаль как «наличие больной печени», бомбары (Bambaras), живущие к западу от хаббов, считают, что печаль – это «наличие черного глаза». Народ мосси (Mossi), живущий немного к северу от Ганы, именует печаль как «наличие слабого сердца», тогда как у удуков (Uduks) из Судана печаль – это «наличие тяжелого желудка».

В китайском языке также эмоции весьма своеобразно локализуются в органах человеческого тела. Как показывает Тань Аошуан, для китайцев сердце xin тоже служит пристанищем многих видов эмоций и чувств – и радости, и печали, и страха, и зависти, например: xin li gaoxing «радостно в сердце», xin li bu gaoxing «недоволен» (на сердце нехорошо), xin li nanguo «на сердце печаль», xin li weiqu «в сердце обида», xin li bu ping «ощущение несправедливости в сердце», xin li jidu (xianmu)«в сердце зависть к кому-то». Следует также упомянуть, что все иероглифы, обозначающие эмоции, чувства, ощущения и нравственные свойства, в том числе и умственные состояния и умственную деятельность, содержат очень продуктивный детерминатив «сердце» в разных написаниях. Насчитывается 212 иероглифов с этим ключом. О связывании китайцами сердца с умственной деятельностью человека говорит не только тот факт, что этот детерминатив имеют написания глаголов si и xiang «думать». Эти же иероглифы образуют имя мысли sixiang. О том, что сердце думает, свидетельствует и выражение xin li xiang «думать в сердце».

Идея внутреннего сближает сердце с животом,поэтому слово duzi «живот» в китайском языке связано не только с анатомией и физиологией человека. «Живот» может служить обозначением человека: выражение iuzi e «живот проголодался» значит 'голодный' (ср. duzi chihuai «живот съел не то, что надо» = «расстройство желудка»). Эта часть человеческого тела охватывает все пространство ниже сердца и легких и также служит местонахождением мыслительного процесса: duzi li xiang «подумать в животе». В подобных контекстах «живот» переводится на русский язык как «душа».

Хотя роль сердца в генерации эмоций, судя по иероглифике и лексическим употреблениям, совершенно очевидна, некоторые чувства или ощущения прочно ассоциируются с другими органами. Более того, названия некоторых органов используются как обозначения: например, желчный пузырьозначает смелость. Соответствующие коннотации передают указания на отклонения в размере этого органа: dan da (da dan) «большой желчный пузырь» предполагает храбрость, а «маленький желчный пузырь» – пугливость, трусость (примечательно наличие литературного выражения dan qie, букв. 'желчный пузырь боится', тоже обозначающего трусость). Наличие или отсутствие мужества обозначаются еще выражениями you (meiyou) danliang (букв. 'наличие или отсутствие емкости у желчного пузыря').

Орган, связанный с такими состояниями, как тоска, тревога, чувство одиночества, печаль, грусть, соответствующими понятию chou, это кишки.Он часто встречается в классической поэзии в контексте переживаний chou «тоска» и yuan «обида» в сочетаниях duan chang «обрывающее кишки», rou chang «нежные кишки». Как это ни коробит европейский слух, подобные употребления создают особое настроение поэтичности.

Для китайского мироощущения характерно и то, что органы чувств в языке фигурируют в парах. Так, например, сердце часто составляет пару с кишками: xin chang hao /huai «иметь хорошую / плохую душу». В этом случае физиологическая интерпретация невозможна: чтобы сердце воспринималось как один из пяти внутренних органов (wu zang), следует сказать xinzang hao huai. Сердце образует пару и с желчным пузырем: xin dan ju lie «сердце и желчный пузырь оба разрываются на части», xin jing dan zhan «сердце в испуге, желчный пузырь дрожит» [Тань 2004: 119–124].

Выделение субъекта языковой картины мира опирается на такое фундаментальное свойство естественного языка, как субъективность, обусловливающее субъективный характер познания мира человеком. Как пишет В.А. Маслова: «Человек познает окружающий мир, лишь предварительно выделив себя из этого мира, он как бы противопоставляет «Я» всему, что есть «не-Я». Таково, видимо, само устройство нашего мышления и языка: любой речемысли-тельный акт всегда априорно предполагает признание существования мира и при этом сообщает о наличии акта отражения мира субъектом.

Оказывается, то «Я», с которого начинается большинство наших высказываний, на самом деле представляет собой единство взаимосвязанных, но нетождественных ипостасей, которые отражают разные типы субъектной реакции на те или иные аспекты мира и разные роли субъекта в тех или иных ситуациях. Это может быть Я-физическое, Я-социальное, Я-интеллектуальное, Я-эмоциональное, Я-речемыслительное: «Эти ипостаси Я имеют различные формы манифестации, например, Я-эмоциональное может проявляться в разных социально-психологических ролях. Фраза Сегодня светит яркое солнце содержит следующие мысли: Я-физическое будет испытывать благоприятное воздействие солнечных лучей; это знает мое Я-интеллектуальное и посылает эту информацию собеседнику (Я-социальное), проявляя о нем заботу (Я-эмоциональное); сообщая ему об этом, действует мое Я-речемыслительное» [Маслова2001: 7].

Человек как субъект языковой картины мира выражается в способах языкового представления «Я», которые, как ни странно, вовсе не являются универсальными в мировых языках. Так, по данным авторов монографии «Человеческий фактор в языке. Коммуникативность. Модальность. Дейксис» (1992), со ссылкой на Дж. Лайонза, отмечается, что, например, в тайском языке мужчины и женщины, говоря о себе, употребляют два разных местоимения 1-го лица: «мужское» и «женское», а в языке читимача (туникская группа, Сев. Америка), согласно Дж. Гринбергу, не различаются местоимения 1-го и 2-го лица. В письменной традиции некоторых языков, по мнению Б.А. Успенского, местоимения могут уподобляться собственному имени, если они утрачивают свою местоименную специфику и соотносятся с данным конкретным лицом: так, это является одной из причин передачи местоимения I 'я' в английском языке с прописной буквы (оно ассоциируется с собственным именем).

Сложность субъективной организации естественного языка отчетливо видна на примере понятия роль говорящего, введенного Е.В. Падучевой именно для обозначения разных типов воплощения говорящего субъекта в языке. Автор выделяет четыре роли говорящего: