Александр Хроленко - Теория языка: учебное пособие

До сих пор мы рассматривали развитие всей системы языка в целом. На самом же деле разные ярусы языковой системы изменяются по-разному, т. е. с различной степенью интенсивности и глубины. Наблюдается закон обратно пропорциональной связи стабильности подсистемы и числа её элементов. Ярус дифференциальных признаков фонем обладает минимальным количеством единиц, и потому он предельно стабилен. Устойчив ярус фонем, оперирующий несколькими десятками единиц, а лексический ярус, насчитывающий сотни тысяч единиц, отличается максимальной подвижностью.

Фонетика эволюционирует путём вытеснения одних элементов и структур другими. Изменения в фонетике охватывают всю систему и изменяют принципы, обеспечивающие её статическое равновесие, радикальным образом. Фонетические изменения носят характер цепной реакции. В лексике изменения происходят иным образом. При познавательном освоении мира в процессе номинации обнаруживаются лакуны (пустоты), которые и заполняются. Развитие словаря идёт за счёт кумуляции элементов, что делает развитие каждого элемента достаточно автономным. В результате лексика не подвержена лавинным перестройкам и, накапливая новое, предельно долго удерживает элементы старого (это мнение А.Ф. Журавлёва. См. тезисы его доклада: Вопросы языкознания. 1993. № 4. С. 150. См. также: [Журавлев 1994]).

Лексику определяют как парадоксальный языковой уровень, поскольку подвижность словаря соединяется с его поразительным консерватизмом. Из лексики уходит немногое, прежде всего то, что словом, строго говоря, и не было (единичные заимствования, например) [Журавлев 1994: 18].

Скорость эволюции языковой системы не является постоянной, она обусловлена в основном факторами экстралингвистическими. «…Прогресс языка тесно связан с прогрессом цивилизации, причём появление у человека новых идей и понятий сопровождается новообразованиями в области слов и выражений, в случае же исчезновения тех или других предметов или понятий, в языке могут иногда удержаться их названия, приспособившись для обозначения новых представлений и явлений, сходных с прежними или заступающих на их место» [Богородицкий 1933: 3]. М. Горький писал, что язык особенно быстро обогащается в эпохи наиболее энергичной общественной деятельности людей вместе с разнообразием новых приёмов труда.

Выделяют три вида развития: слабое развитие(в период стабильного социально-экономического развития общества, 50—70-е гг. XX в. в СССР); интенсивное развитие(в период крупных социально-политических и экономических перемен, интенсивного культурного развития, общественного подъема. Например, эпоха Петра I, Ломоносова, Пушкина); бурное развитие(в эпоху смены общественно-экономической формации. Например, 20—30-е и 80—90-е гг. XX в. в СССР) [Стернин 1998: 85].

Экстралингвистические факторы, предопределяющие темпы языковых изменений, разнообразны: история народа, изменение круга носителей, создание новой государственности, уровень культуры, развитие науки, распространение просвещения, процесс урбанизации, миграции, иноязычное влияние, национальный характер носителей языка, географическое размещение. Так, специалисты говорят о том, что переход в первых веках новой эры латинского и греческого языков к динамическому ударению (греческий освободился от музыкального ударения, латинский – от системы долгот) связан с развитием христианства, с практикой христианских проповедей, с изменением образа жизни европейских и ближневосточных народов [Николаева 1991: 18].

Темпы ускоряются или замедляются под влиянием внутренних законов, действие которых обусловливается, в свою очередь, действием перечисленных выше социальных факторов. «Язык всегда сопутствует быту и в нём развивается: быт вперёд – язык вперёд, быт стоит – язык топчется на месте» (Вяч. Шишков). Достаточно семье изолироваться от общества на несколько десятилетий, как её речь становится весьма отличной от речи общества. Яркий пример – история семьи Лыковых, описанная в серии газетных публикаций В. Пескова «Таёжный тупик». Вот впечатление лингвиста, общавшегося с Лыковыми: «Речьдочерей мы с трудом понимали… В ней было много старинных слов, значение которых надо было угадывать. Манера говорить тоже была своеобразной – глуховатый речитатив с произношением в нос. Когда сёстры говорили между собой, звуки их голоса напоминали замедленное приглушенное воркованье» [Комсомольская правда. 1982. 9 окт.].

Можно полагать, что каждый элемент языковой структуры развивается альтернативно, отсюда принципиальное свойство языка – вариабельность (изменчивость), предопределяемая его избыточностью. Языковое развитие некоторыми учёными понимается не как движение от простого к сложному или более совершенному, а как диахроническая изменчивость, вариабельность языка, способность его к преобразованиям на всех уровнях языковой структуры [Гамкрелидзе 1986: 201]. Настойчивая тенденция проявляется в вариантах, многие из которых случайны и первоначально квалифицируются как ошибки. Язык, как заметил В. Шкловский, движется ошибками. Массовая речевая ошибка через признание её в норме становится «законным» элементом языковой системы, точнее, речевого узуса.

Вариантность, с одной стороны, и способность языка накапливать новое в формах старого, с другой, формируют парадокс: язык изменяется, оставаясь самим собой. Отсюда логичен вывод, что язык в принципе не стареет.

Вариабельность – свойство всех сложных открытых нелинейных систем, к коим относится и язык. В этих системах обычно существует несколько путей развития, и из этих нескольких путей (точек бифуркации) система периодически производит выбор.

Особая взаимосвязь внутренних законов развития языковой структуры с экстралингвистическими факторами, воздействующими на язык, приводит к парадоксу языкового развития: замедленность внешних изменений формы и постоянная достаточность языка для нужд познающего и общающегося человека. Образно сформулировал этот парадокс О. Мандельштам: язык одновременно и скороход, и черепаха.

В лингвистике уже поставлен вопрос о том, можно ли говорить о прогрессе в языковом изменении. А.А. Потебня был уверен, что язык прогрессирует. «…Чем древнее флектирующий язык, тем он поэтичнее, богаче звуками и грамматическими формами; но это падение только мнимое, потому что сущность языка, связанная с ним мысль растёт и преуспевает. Прогресс в языке есть явление <���…> несомненное…» [Потебня 1989: 23]. При этом прогресс возможен только в том случае, если язык возникает стихийно вместе с человеком и обществом. «Для теории намеренного изобретения прогресс языка невозможен, потому что имеет место только тогда, когда уже не нужен; для теории божественного происхождения – прогресс должен быть регрессом» [Потебня 1989: 37].