Сергей Бобров - ВОЛШЕБНЫЙ ДВУРОГ

— 174 —

он нам указывает на то, что называется порядком величины. Мне кажется, да ты и сам можешь легко догадаться (уже не маленький!), что большего в таком рассуждении и не надо.

— Да, уж действительно! — промолвил Илюша. — Я раньше думал, что это ужасно большое число, знаешь, вот в этой задаче, где надо сосчитать, сколько зерен будет лежать на шахматной доске в шестьдесят четыре квадрата, если на первый квадрат положить одно зернышко пшеницы и на каждую следующую клетку класть в два раза больше. Но там совсем не так много получается.

— Да. Для обыкновенной шахматной доски получается число порядка десятков квинтильонов. Если взять стоклеточную доску, на которой играют в так называемые «польские шашки», то тогда число зерен доберется до нонильонов. А если взять доску еще побольше, у которой не десять полей с каждой стороны, а четырнадцать, и всего будет сто девяносто шесть полей, то вот тогда мы как-нибудь уж доползем до сотен септильонов децильонов.

— Как скоро все-таки растет! — воскликнул Илюша.

— Да, — отвечал Радикс, — растет недурно. Что же касается Архимеда, то он останавливается на числе, которое можно записать так:

10 8 ·10 16

и которое представляет собой единицу с восьмьюдесятью квадриллионами нулей. Если это число написать на бумажной ленте, умещая по пятисот нулей на одном метре, то есть писать очень мелко и убористо, то на одном километре ленты мы напишем пятьсот тысяч нулей и на двух километрах один миллион. А так как нулей восемьдесят квадриллионов, или восемьдесят биллионов миллионов, то ленточка наша будет длиной в сто шестьдесят биллионов километров! Ленточка не маленькая: она в четыре с лишним раза длиннее орбиты, по которой несется планета Плутон. Свет, как ты знаешь, двигается довольно быстро. Однако все-таки, если бы на одном конце нашей ленточки мелькнула яркая звезда, на другом конце ее увидали бы не сразу, а только через шесть суток. Но ведь это еще только изображение архимедова числа, а не само число!

— Удивительно! — сказал Илюша.

— Работы Архимеда были удивительны не только для тебя, но и для людей недюжинных способностей и великих знаний. Древний историк Плутарх так говорил об Архимеде: «Во всей геометрии нет теорем более трудных и более глубоких, нежели теоремы Архимеда. Мне самому всегда казалось, когда

— 175 —

—--------------—

Первые архимедовы числа.

Единицы …… 10°

Тысячи …… 10 3

Миллионы ….. 10 6

—--------------—

10 8— вторые архимедовы числа (мириады мириад).

—--------------—

Биллионы ….. 10 9

Триллионы ….. 10 12

Квадриллионы …. 10 15

—--------------—

10 16— третьи архимедовы числа.

—--------------—

Квинтильоны …. 10 18*

Секстильоны …. 10 21

Септильоны …. 10 24

—--------------—

10 24— четвертые архимедовы числа.

—--------------—

Октильоны …. 10 27

Нонильоны …. 10 30**

Децильоны …. 10 33

—--------------—

10 32— пятые архимедовы числа.

—--------------—

Тысячи децильонов ….. 10 36

Миллионы децильонов …. 10 39

Биллионы децильонов …. 10 42

—--------------—

10 40— шестые архимедовы числа.

—--------------—

Триллионы децильонов . . . 10 43

Квадрильоны децильонов . . 10 48

Квинтильоны децильонов , . 10 51

—--------------—

10 48— седьмые архимедовы числа.

—--------------—

Секстильоны децильонов . . 10 54

Септильоны децильонов . . . 10 57

Октильоны децильонов . . . 10 60***

—--------------—

10 56— восьмые архимедовы числа.

—--------------—

Нонильоны децильонов . . . 10 63

Децильоны децильонов . , . 10 66

—--------------—

10 64— девятые архимедовы числа.

—--------------—

* Здесь стоит число, равное сумме зерен пшеницы на шахматной доске в шестьдесят четыре клетки. Примерно оно равно 10 19 ·1,8447.

** Здесь стоит число, равное сумме зерен на шахматной доске в сто клеток. Примерно оно равно 10 30 ·1,2677.

*** Здесь стоит число, равное сумме зерен на шахматной доске в сто девяносто шесть клеток. Примерно оно равно 10 59 ·1,0039.

я впервые знакомился с его математическими предложениями, что они до того трудны, что ум человеческий не в состоянии найти им доказательства. Однако когда узнаешь, как сам Архимед их доказывает, то тебе кажется, будто ты сам нашел это доказательство — до того оно просто и легко».

— Ты знаешь, я иногда сам что-то в этом роде чувствовал!.. Только не но отношению к Архимеду, а вообще по отношению к математике. Я очень хорошо понимаю, что хочет сказать этот древний историк!

— Так оно и должно быть, — с улыбкой ответил Радикс. — Ты испытываешь это светлое чувство радостного удивления перед могуществом человеческого разума, когда встречаешься

— 176 —

с элементарными положениями, а люди, более тебя начитанные, испытывают то же, когда видят более сложные построения. Это вполне естественно. Один из самых крупных математиков семнадцатого века, Лейбниц, который очень много сделал для развития высшей математики, так сказал об Архимеде: «Когда внимательно разбираешься в творениях Архимеда, то постепенно перестаешь удивляться новейшим открытиям современных геометров». Два других великих математика — французы Лагранж и Даламбер — в восемнадцатом веке тоже немало потрудились над созданием высших разделов математики. Они писали об Архимеде: «Ни один из геометров древности не сделал таких многочисленных и важных открытий. Поэтому какими бы важными преимуществами ни обладали новые методы и как бы это ни было общеизвестно, тем не менее каждый математик должен поинтересоваться, какими тонкими и глубокими размышлениями Архимед сумел достигнуть таких сложных результатов». А замечательный английский математик Валлис, современник Ньютона, даже называл его «человеком сверхъестественной проницательности». Да и в гораздо более раннее время, когда ни Лейбница, ни Валлиса, ни Даламбера с Лагранжем не было еще на свете, крупнейшие ученые, которые впервые начали снова двигать вперед математику после долголетнего застоя, такие люди, как, например, Иоганн Кеплер (шестнадцатый-семнадцатый века), прямо говорили, что они пытаются продолжать дело Архимеда, а Бонавентура Кавальери (современник Кеплера и ученик Галилея) с гордостью утверждал, что ему удалось проникнуть в тайны того аналитического метода, которым Архимед пробивался через самые неприступные проблемы. Вот какой это был замечательный человек! Кавальери гордился тем, что сумел восстановить его методы. Мы еще поговорим с тобой об этом замечательном ученом. Ньютон однажды сказал, что он совершил свои открытия, так как «стоял на плечах гигантов». Кто же эти гиганты? Это раньше всех Кеплер и Галилей.