Кирилл Привалов - Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка»

Расправлялись подобным жестоким образом и с врачами, когда их лечебные методы были заведомо преступными.

Заметки на полях

Византийцы говорили по-гречески, но были в большей степени римлянами, нежели эллинами. В том числе – и в том, что касалось ядов. Величайшей ромейской отравительницей в историю вошла роковая красавица Феофано, в девичестве – Анастасо. Историк и писатель Лев Диакон напишет о ней: «Наиболее прекрасная, обольстительная и утончённая женщина своего времени, одинаково выделявшаяся своей красотой, способностями, честолюбием и порочностью». Будучи дочерью трактирщика, она работала гетерой в отцовском шинке, что не помешало ей стать женой царевича Романа по прозвищу Молодой. Феофано не только заставила царевича заключить в монастырские стены его сестер, но и подучила его отравить своего отца, Константина Багрянородного. К несчастью, кесарь, принимая чашу с ядом вместо слабительного, неловко расплескал напиток и вынужден был перед смертью долго мучиться.

Итак, Роман II Молодой взошел на престол. Но необъяснимая болезнь через четыре года поразила и его, пять дней спустя похорон на престол взошел старый армянский воин Никифор II Фока. Знаменитый полководец, он тоже поспешил жениться на красавице Феофано, которая была провозглашена регентшей своих малолетних детей. Казалось бы, на время властолюбивая Феофано успокоилась. Уверенно чувствовал себя на престоле и Никифор. Так уверенно, что решил оскопить детей Феофано – отроков Василия и Константина (дочь Анна в будущем выйдет замуж за Владимира Красное Солнышко и уедет княжить в Киев). Зачем базилевсу были нужны лишние претенденты на престол?.. О планах сурового супруга узнала императрица, имевшая повсюду своих осведомителей, и вскоре Никифор был убит его ближайшим сподвижником, а по совместительству и племянником Иоанном Цимисхием. Он сам стал базилевсом. Феофано – ей едва исполнилось двадцать восемь – резонно рассчитывала на новый брак с новым кесарем, третьим по ее матримониальному счету, но не тут-то было! По требованию патриарха Полиевкта, возмущенного многочисленными преступлениями Феофано, дочь трактирщика была сослана Иоанном на голый остров Прота.

Бдительный Цимисхий, опасавшийся любого контакта с искусной отравительницей, придумал ей изысканную кару: окна ее обители в изгнании выходили ровно на императорский дворец, возвышающийся на горизонте… Впрочем, Иоанн Цимисхий, несмотря на все предпринятые им предосторожности, все равно не избежал смерти от яда. Правда, убила кесаря не Феофано, а – по некоторым сведениям – его паракимомен (первый министр) евнух Василий Лакапин. Интересно, знали ли при императорском дворе в Константинополе о поговорке: «Кому суждено быть отравленным, тот не утонет»?

Когда знакомишься с русскими и монгольскими летописями, с записками чужеземцев, побывавших в степях и лесах Евразии в эпоху раннего Средневековья, без труда убеждаешься, что к ядам в ту пору широко прибегали в этих краях ничуть не реже, чем в «просвещенной Европе». Да и была ли она таковой после падения великого Рима? Европа варваров, разрушенная могучим переселением многомиллионных племен от предгорий Алтая до отрогов Пиренеев?

О соперничестве Фредегонды и Брунгильды, властительниц из династии Меровингов, исписаны монбланы бумаги. Одиозно знаменитые королевы сорок лет кряду (575–613). воевали между собой, и немалую роль в этом соперничестве между Нейстрией и Австразией, первыми государствами франков, сыграл яд.

Достаточно вспомнить историю о том, как Фредегонда, став из обычной наложницы-служанки женой Хильперика, короля Нейстрии, северо-западной части владений Меровингов, подослала убийц к епископу Претекстату. Он приютил в Руане Брунгильду, вдову убитого по приказу Фредегонды короля Австразии Сигиберта I, а потом еще осмелился сочетать ее новым браком. За двести золотых наемник нанес священнослужителю удар в спину отравленным ножом. Отъявленный цинизм: Фредегонда как ни в чем не бывало явилась к изголовью умирающего епископа, но тот не дал преступнице обмануть себя.

– Ты, зачинщица этих преступлений, будешь проклята в этом мире, – из последних сил прошептал Претекстат. – И да пошлет Бог кару на главу твою за мою кровь!

Хоронить друга приехал Ромахар, епископ Кутанс. И не побоялся сказать при всем «честном народе», что Фредегонда – убийца. Королева не простила прелату такого откровения, но обиды своей ничуть не показала. Напротив – пригласила Ромахара разделить с нею трапезу. Но мышеловка не сработала: епископ отказался. И тогда Фредегонда «в знак уважения» послала тому амфору с напитком из вина и меда. Отравленным, конечно… Королева Нейстрии, вообще, не жалела служителей церкви при своих расправах. Не гнушалась она, считавшая все средства хорошими для достижения власти, и использовать при отравлениях освященные предметы.

От Фредегонды, перетравившей аконитом и мандрагорой – в итоге – добрый десяток претендентов на власть, не отставала ненавидевшая ее вестготсткая принцесса Брунгильда. Эта соперница стала королевой Австразии, то есть – северо-восточной части Франции. Если королева франков травила конкурентов и свидетелей ее преступлений, то Брунгильда, чье имя переводится со старонемецкого как «Закованная в броню воительница», не гнушалась уничтожать ядом даже собственных потомков, которые – как ей казалось – были способны ограничить или перехватить ее власть. Так, в 613 году по приказу королевы Австразии был умерщвлен ее двадцатишестилетний внук Теодорих II.

После купания ему, королю франков, был поднесен кубок с освежающим напитком. В «Книге истории франков», анонимной хронике VIII века, про гибель Теодориха II Бургундского сказано: «плохая смерть». Так в стародавнюю пору называли смерть от диареи. Видимо, яд, поданный королю от Брунгильды, – не бабушка, а настоящая Баба-яга! – вызывал признаки дизентерии, распространенной болезни того времени.

Кстати, о бане. Если верить истории, многие отравления происходили как раз после принятия героями расслабляющих водных процедур. Вот еще одна «банная», не придуманная легенда. И речь в ней пойдет о красавице Розамунде.

Основателем варварского Лангобардского королевства (не напоминает ли это вам Ломбардию?) был Альбоин. Опытный воин, Альбоин после войны с германским племенем гепидов, на которой он убил в очном поединке их царя Кунимунда, привел лангобардов в Северную Италию и сделал Павию столицей нового государства. Дочь Кунимунда – разоренная, нищая сирота Розамунда – была вынуждена согласиться на унизительный брак с королем лангобардов. Не знаем, колотил ли ее Альбоин или – напротив – баловал, но отношения между венценосными супругами были далеки от идеальных. Чаша терпения Розамунды окончательно переполнилась, когда во время одного из пиров король лангобардов поднес жене наполненный вином кубок, сделанный по его заказу из черепа Кунимунда, и сказал: