Хайдер Варрайч - Современная смерть. Как медицина изменила уход из жизни

Когда мы вместе с командой вышли из палаты, мы все испытывали облегчение и считали, что встреча прошло удачно, хотя и началась не лучшим образом. Я оглянулся и увидел смущенного Свена, идущего позади всех. Когда я подошел к нему, его глаза все еще были мокрыми от слез. Он сказал: «Я никогда не видел ничего настолько драматичного».

Пожалуй, важнее того, какие виды лечения предпочел бы пациент, где он хотел бы умереть и в какой момент решил бы отказаться от дальнейших процедур, — то, кому он поручил бы определять все это в случае своей недееспособности. Тем не менее пациенты чаще всего назначают своих представителей, не обдумав этот выбор как следует. Вопрос, таким образом, стоит так: что делает кого-то хорошим представителем в области медицинского ухода?

Для ответа нам стоит еще раз вспомнить, в чем заключается роль этого человека. Перед ним стоят две основные задачи. Во-первых, он должен следовать высказанным и предполагаемым пожеланиям пациента касательно того, как бы тот хотел прожить окончание своей жизни. А во-вторых, в отсутствие каких-либо свидетельств, прямых или косвенных, он должен определить, в чем именно заключаются объективные интересы пациента в рамках общепринятых медицинских стандартов.

Чтобы иметь возможность предугадать мнение больного, представитель должен быть хорошо с ним знаком. Таким образом, личные отношения между пациентом и представителем имеют первостепенное значение в процессе выбора. Винсенту было всего 42 года, когда у него произошло обширное кровоизлияние в мозг. У него остановилось сердце, и ему трижды проводили СЛР. Хотя его сердце отчасти восстановило работу, его мозг этого не сделал: компьютерная томография показала, что он стал настолько вязким и разбухшим, что начал выпирать за пределы черепной коробки [455] Watson A, Sheridan B, Rodriguez M, Seifi A. Biologically-related or emotionally-connected: who would be the better surrogate decision-maker? Med Health Care Philos . 2014. . Неврологическое обследование закончилось констатацией смерти мозга. Врачи уже готовились отключить Винсента от аппарата искусственной вентиляции легких, когда стала известна его длинная и сложная личная история. Воспитанный в числе десяти приемных детей, Винсент был дважды разведен и имел пятерых сыновей, двое из которых были уже взрослыми. Им обоим, Теду и Уиллу, было по 21 году. Уилл не поддерживал связи с отцом и не разговаривал с ним уже много лет. Тед же знал Винсента очень хорошо, однако был зачат, когда жена Винсента, все еще находясь с ним в браке, изменила ему с другим мужчиной. Уилл был роднее на бумаге, но чужим в жизни, тогда как Теда Винсент вырастил, как сына, хотя они и не были связаны кровными узами. В этом случае врачи справедливо назначили представителем пациента Теда, подчеркнув тем самым большее значение близких отношений по сравнению с генетическим родством.

Идеальным представителем будет еще и тот, кто, столкнувшись с никогда прежде не обсуждавшимися вопросами, сможет вынести решение, отвечающее объективным интересам пациента. Это гораздо сложнее, чем кажется, и, возможно, именно в такой момент большинство представителей не справляются со своими обязанностями. Одной из проблем, связанных с установлением объективных интересов другого человека, является то, что тут возникает опасность вернуться к медицинскому патернализму недавнего прошлого. Автор опубликованной 6 ноября 2013 года в журнале The Atlantic статьи под заголовком «Моя мать заслуживала того, чтобы умереть без страданий» описывает трудный путь, который прошла ее мать, долгое время боровшаяся с раком легких, и напряженные отношения со своим отцом, который был основным опекуном матери и все время находился около нее. Дело в том, что он создал вокруг своей жены атмосферу отрицания, всячески ограждая ее от плохих новостей и мрачных прогнозов. По его мнению, объективные интересы пациентки состояли в том, чтобы сохранять в ней как можно больше надежды и делать все возможное для продления ее жизни. Дочь не могла вынести вида своей матери, «несчастной, с хмурым, упертым в потолок взором и ртом, как будто открытым в крике». Однажды, хотя она и не была представителем своей матери, она заполнила от ее имени предварительное медицинское распоряжение, внеся в него отказ от дальнейшего лечения. Это, по мнению дочери, было в объективных интересах ее матери, но она ни словом не обмолвилась о том, чего хотела сама пациентка, что было для нее важным и что бы она сказала по этому поводу, если бы могла.

Лучшие представители — те, кто умеет выделить, что именно пациент ценит превыше всего. Один такой случай, который я никогда не забуду, произошел, когда в отделение интенсивной терапии поступил пациент с обусловленным эмфиземой хроническим заболеванием легких и резким ухудшением состояния. Я, как обычно, заполнял историю болезни, а его близкие сидели около кровати. Тут собралась вся семья, но представителем в области медицинского ухода была дочь пациента, и она явно была среди них за главного. Ее отец почти все время молчал. Он был одет в поло команды «Бостон Ред Сокс», и поэтому я решил, что могу заговорить с ним об этом. Он был в курсе всех невзгод нашей команды, в результате которых ее сезон преждевременно завершился еще несколькими днями ранее. В остальном же пациент мало что знал о том, почему он говорит с врачом, какое сейчас время года или даже где он находится.

— Кроме «Ред Сокс», он уже ничего не понимает, — подтвердила его дочь.

Когда мы подняли вопрос о его предпочтениях в отношении поддерживающих жизнь медицинских мер, она заявила: «Раз бейсбольный сезон закончился, у него не осталось ничего, к чему бы он стремился». Я никогда не слышал ничего подобного, но в тот момент истинность ее слов не вызывала сомнений. Мы немедленно снизили интенсивность лечения.

В каких бы близких отношениях ни состоял представитель с пациентом, он не обязательно верно оценит, в чем заключаются объективные интересы его подопечного. Когда я думаю о себе, я уверен, что никто не знает меня лучше, чем моя жена. В течение многих лет мы делились друг с другом всеми подробностями нашей жизни, и я понимаю, что, если бы кому-то пришлось предполагать мои пожелания или реакцию в той или иной ситуации, она бы справилась с этой задачей лучше остальных. Однако, если настанет такой момент, когда она уже не сможет полагаться на те суждения, которые я когда-то четко сформулировал, найдет ли она в себе силы сказать, что предпринимаемые меры — это уже чересчур? Разве ее любовь ко мне позволит ей когда-либо сдаться перед лицом старухи с косой?

В основе использования представителей для принятия медицинских решений за пациентов лежит предположение об их альтруизме и благих намерениях. «Не все представители соответствуют образу любящих, заботливых людей, которые в особой мере дорожат интересами пациента», — писал известный онколог Иезекииль Эмануэль в своем отклике на статью, которая перечисляла преимущества представителей по сравнению с предварительными медицинскими распоряжениями [456] Emanuel EJ. Living wills: are durable powers of attorney better? Hastings Cent Rep . 2004; 34 (6): 5–6; author reply 7. . В конце жизни часто возникают финансовые конфликты интересов, хотя большинство представителей стараются скрыть это от врачей [457] Wastila LJ, Farber NJ. Residents’ perceptions about surrogate decision makers’ financial conflicts of interest in ventilator withdrawal. J Palliat Med . 2014; 17 (5): 533-39. . Тем не менее я помню одного больного, который постепенно проигрывал в битве с болезнями сердца и легких. На его сестру была оформлена генеральная доверенность, и после беседы с ней нам стало понятно, что пациент не хотел бы никакого интенсивного лечения, поэтому мы стали готовиться к отказу от искусственного поддержания жизненных функций. Когда все было готово, сестра вдруг засомневалась и попросила дать ей еще немного времени. Я с радостью согласился, поскольку переход от битвы со смертью к перемирию с ней — не самый легкий опыт. Постоянный поток данных, пищание аппаратуры, присутствующие в палате специалисты, вид крови и выделений, хотя и создают мрачную и напряженную обстановку, могут давать ложное ощущение положительной динамики. Остановите все это — и пациент уже просто лежит в своей палате, близких не отвлекает шум, и им приходится лицом к лицу столкнуться с приближением конца. Это, как вы можете себе представить, тяжело, поэтому дать семье время, чтобы настроиться, — гуманное решение.